Перед сумевшим наголову сокрушить силы черного и желтого фашизма, благодаря благословению досточтимых лам, Трех драгоценностей, бхагаванов, сугат, истинно освободившихся будд и бодхисаттв трех времен и десяти направлений, перед сущностью высшего благого тела, ума и добродетельных поступков, перед вождем, пришедшим во благо живых существ шести видов, являющихся [нашими] матерями, перед великими учителем Сталиным склоняемся в поклоне, освободившись от горестных страданий ментального омрачения и наслаждаясь бытием в человеческом теле, являющемся высшей ступенью [на пути к Просветлению]! Из обращения Пандито Хамбо ламы Лубсан-Нимы Дармаина к буддистам в связи с открытием Иволгинского дацана. 1946 г. [ЦВРК СО РАН, М III-2242, f. 1 r]. Приведенный в качестве эпиграфа фрагмент является частью документа, появившегося в исторический период, выходящий за рамки этой статьи. Однако его тональность и категории мало отличаются от сочинений более раннего времени, адресовавшихся российским императорам. Очевидное противоречие между исторической ролью И. В. Сталина в судьбе буддизма в России, единственной мировой конфессии, чьи институты по его воле на несколько лет перестали существовать в стране, и тем восторженным пафосом, в который облечено его имя в данном фрагменте, подводит нас к одному важному наблюдению. Анализ буддийских источников с очевидностью говорит о том, что с начала истории контактов буддистов с российской властью империя и император неизменно описываются буддийскими историографами в одних и тех же лестных терминах, безотносительно ко всем ограничениям, дискриминациям и даже репрессиям, осуществлявшимся этой властью в отношении буддийских институтов. С чем связана эта на первый взгляд беспринципная позиция подчиненности и лояльности? Является ли она частью некоей общей стратегии? В этой статье мы предпримем попытку осмыслить концептуализацию религиозной идентичности, проявленную в нарративном дискурсе самих бурятских буддистов, их картину мира, в которой иноконфесси ... Read more