Wikinger und Slawen. Zur Fruhgeschichte der Ostseevolker. Berlin. Akademie-Verlag. 1982. 376 S.

Викинги и славяне. К ранней истории народов Балтийского моря

Выпущенная издательством Академии наук ГДР монография подготовлена группой авторов¹ из ГДР, ПНР, СССР, Финляндии, Швеции, Дании во главе с И. Геррманном. Проблема, указанная в заглавии, в дореволюционной русской науке приобрела форму антитезы "варяги - Русь", остающейся краеугольным камнем норманистских концепций в современной буржуазной науке. Рецензируемая книга предлагает качественно новое решение вопроса. Не впадая в крайности антинорманизма, генетически также восходящего к буржуазной историографии² , историки социалистических стран, и прежде всего И. Геррманн (которому принадлежит основная часть текста), противопоставляют ему и норманизму единственло верный подход: объективное и многоплановое исследование славяно-скандинавских отношений, основанное на анализе обширного комплекса данных (прежде всего археологических). На конкретно-историческом материале раскрываются в книге закономерности перехода от первобытнообщинной к феодальной форма-

¹ Авторы: В. Генсель, И. Геррманн, О. Клиндт-Йенсен, К. Либгот, Э. Нилен, Э. Роесдаль, Б. А. Рыбаков, В. В. Седов, В. Хольмквист, А. Эря-Эско.

² Шаскольский И. П. Норманнская теория в современной буржуазной науке. М. -Л. 1965; его же. Антинорманизм и его судьбы. В кн.: Генезис и развитие феодализма в России. Л. 1983.

стр. 153

щга во взаимосвязанных регионах Северной, Средней и Восточной Европы.

И. Геррманн дает совершенно корректную постановку проблемы: "Славяне и норманны в ранней истории народов Балтики". Слово "норманны" в данном случае точнее передает значение немецкого Wikinger - с отчетливой этнической окраской. Рассматривая на широком историческом фоне генезис раннесредневековых предгосударственных общностей и их культур, автор оценивает значение сравнительно раннего установления контактов славянских народов с классовыми обществами Средиземноморья, римско-византийской и мусульманской цивилизаций. Это ускорило прогресс сельского хозяйства (пашенное земледелие с использованием лошади в качестве тягловой силы) и ремесла, классообразование. В Скандинавии аналогичные и в общем синхронные процессы протекали несколько медленнее и в иных формах: непосредственный контакт с античным наследием здесь отсутствовал, импульсы культур классовых, феодальных обществ поступали извне, главным образом из северо-западной Европы; родовые союзы и домовые общины замедляли процесс подчинения свободных общинников феодализирующейся племенной аристократии.

В раннее средневековье Балтийское море впервые становится "внутренним морем в историко-культурном смысле" (с. 10), ареной экономических и культурных связей между славянскими народами южной Прибалтики, Польши, Киевской Руси, балтскими и прибалтийско-финскими племенами, а также народами Швеции, Дании, Норвегии; с далекими странами от Британии до Багдада. "Балтийское море - море мира", эта политическая идея имеет глубокие, исторические корни в прошлом европейских народов (с. 148).

Характеристика международных связей опирается в книге на анализ археологических источников. Систематизированы новые данные по истории пашенного земледелия в Средней и Северной Европе, о структуре товарооборота и денежного обращения на Балтике, развитии кораблестроения, ремесла и искусства. Вводимое на этой основе новое археологическое и историко-культурное понятие "балтийская культура" (с. 50- 53), или, точнее, "балтийское культурное единство", подчеркивает И. Геррманн, выражает не какую-то этническую консолидацию, а то общее, что связывало культуры формирующихся раннесредневековых народов и государств в единой, обширной хозяйственной зоне с высокоразвитым торговым и культурным обменом (с. 140 - 143).

Социальные силы, которым принадлежала инициатива в укреплении этой близости, относились к складывавшемуся в то время феодальному строю европейского средневековья. Касаясь недавней дискуссии о социальной природе "дофеодального", "варварского" (по терминологии А. И. Неусыхина) общества, И. Геррманн рассматривает его прежде всего как переходное от родоплеменного строя к феодальному и подчеркивает неоднородность новых социальных сил. На раннем этапе определяющее значение имела деятельность ремесленно-торговых слоев населения, постепенно попадавших под все более жесткий контроль феодализирующейся племенной и военной аристократии. По мере упрочения феодального строя (оно выразилось, в частности, в христианизации) отношения экономического и культурного обмена уступают место соперничеству феодальных держав. Весьма интересен и важен вывод о своеобразной социальной "ответной реакции" ряда формирующихся общностей на феодальную экспансию, что проявилось в закреплении черт племенного строя и активизации военно-демократического, начала у ободритов, пруссов и других прибалтийских племен.

Ранний этап выделения и консолидации новых социальных сил отмечен разнообразными формами сотрудничества. Славянские гончары в Швеции и фризские косторезы в Ладоге; русские купцы с арабским серебром и скандинавские ювелиры, изготовлявшие из него украшения в зверином стиле; варяжские послы киевских князей, заключающие договоры, написанные по- славянски и по-гречески, - вот действующие лица той переходной эпохи. Во всех случаях иноземные по происхождению элементы включаются в местную структуру, будь то норманны на о. Рюген или славяне в Бирке; пришлые воины, мастера, купцы, оседающие близ земляных замков местных властителей, заключают с ними договор, "ряд" (с. 61) и являются служебным элементом, укрепляющим могущество местного господствующего слоя. Процесс этот, давно уже прослеженный советскими историками на материалах Киевской Руси IX - XI вв., теперь дополнен данными об аналогичной ситуации в западнославянских землях и,

стр. 154

что особенно важно, подобной же служебной роли пришлых славянских элементов в ряде районов Скандинавии (с. 72 - 79, 86 - 87).

Особенно заметно это явление в развитии раннегородских центров. Марксистско-ленинская историческая наука внесла в разработку проблемы урбанизации раннесредневековой Европы важный вклад. Советские археологи показали, что восточные славяне не только создавали свои города и государственность, но и активно, как равноправные партнеры участвовали в евразийской кругосветной торговле и культурном обмене. Вообще неправильно трактовать восточноевропейские раннегородские центры как некие скандинавские военно-торговые лагеря, если не главенствующие, то противостоящие славянскому миру. В IX - X вв. на важнейших водных путях, например, Волге и Днепре, возникают и развиваются т. н. протогородские центры (например, Гнездово и Тимерево), связанные со славянским расселением. Этим многоэтничным центрам, население которых в основном занималось ремеслом и торговлей, как правило, не суждено было стать подлинными городами, но их роль в процессе градообразования на Руси несомненна и очень значительна.

Разделы о городах написаны в книге акад. Б. А. Рыбаковым (культура средневекового Новгорода), польским ученым В. Генселем (по материалам Поморья) и И. Геррманном. Последний выделяет два основных типа раннесрадневекового города: "ранние города" (Fruhsta'dte) и "бурговые города" (Burgstadte) - термины, используемые в медиевистике, хотя и не устоявшиеся (ср. "города старшего и младшего типов", "торговые места" и "правовой город" Г. Янкуна и др.)³ . При этом "ранний город" проходит три стадии развития (с. 95- 97): эмбриональную (VIII - первая половина IX в.), сложение системы мультиэтничных центров с устойчивым торгово-рыночным сообщением (IX - XI вв.), преобразование раннефеодальными государствами этих центров в "бурговые города" (с X в.).

Славяно-скандинавские отношения в целом также прошли в своем развитии три периода: установление трансбалтийских связей в условиях развития различных форм племенного строя у славян, скандинавов, балтов и финнов (VII - VIII вв.); становление и расцвет балтийского культурного единства и раннегородской экономики и культуры Балтики (IX - X вв.); укрепление феодальных государств в славянских и скандинавских странах и начало борьбы между феодальными государствами (XI - XII вв.). Эта хронологическая система охватывает как собственно археологическое явление ("балтийскую культуру" ранних городов), так и его историческое содержание.

В книге описаны исторические и культурно-технические процессы в отдельных регионах. Дании посвящен очерк, написанный О. Клиндт-Йнсеном, К. Либготом и Э. Роесдаль; Швеции - В. Хольмквистом и Э. Ниленом. Они знакомят читателей с хрестоматийными памятниками Еллинга, Упсалы, готландскими стелами и руническими камнями. Имеются и новые интересные скандинавские исследования о раннем средневековье⁴ ; наиболее полно феодализация скандинавских стран освещена за последнее десятилетие советскими историками⁵ . Учет этих результатов, несомненно, обогатил бы рецензируемое издание.

В очерках А. Эря-Эско и В. В. Седова рассматриваются взаимоотношения славян и скандинавов с балтскими и финскими племенами Прибалтики и Финляндии. Современные знания о прошлом этих племен достигли такого уровня, что позволяют представить их обычаи, одежду, быт, погребальные обряды, хозяйство, торговые связи. Новый импульс изучению славянофинского мира дала совместная работа археологов СССР и Финляндии. В Ленинграде и Хельсинки в последние годы ими проведено четыре симпозиума. Впервые в практике двух стран совместно готовятся труды по истории и культуре славян и финнов; в Ленинградском отделении Института археологии АН СССР создан сектор славяно-финской археологии. Советско-финляндское сотрудничество археологов имеет самое непосредственное отношение к

³ Jankuhn H. Zusammenfassende Schlussbemerkungen. In: Vor- und Friihformen der europaischen Stadt im Mittelalter. T. II. Gottingen. 1974, S. 312 - 318.

⁴ Randsborg K. The Viking Age in Denmark. The Formation of a State. Lnd. 1980.

⁵ История Швеции. М. 1974; Гуревич А. Я. Норвежское общество в раннее средневековье. М. 1977; Ковалевский С. Д. Образование классового общества и государства в Швеции. М. 1977; История Норвегии. М. 1980; и др.

стр. 155

тематике книги. Появились новые данные, которые должны быть учтены в будущих изданиях, подобных ей. Но и в ней раздел, посвященный племенам восточных славян, балтов и эстов, написанный В. В. Седовым, интересен тем, что в сжатой форме знакомит с обширным, пока лишь частично опубликованным новым археологическим материалом.

Акад. Б. А. Рыбаков в очерке "Культура средневекового Новгорода" рассматривает проблемы исторической топографии и ранней истории Новгорода, характеризует его градостроительный облик, архитектурные ансамбли, интерьеры жилых помещений, многообразные археологические материалы (предметы прикладного искусства, берестяные грамоты). Историко- градостроительные и культурные особенности Новгорода важны для понимания развития раннегородских центров у поморско-балтийских славянских племен - поморян, лютичей, ободритов. Характеристике славянских городов Балтики - Волина, Щецина, Арконы, Ральсвика, Менцлина, Мекленбурга, Старгарда посвящены специальные очерки В. Генселя и И. Геррманна.

"Викинги и славяне" - новаторский коллективный труд, обогащающий историческую науку. Специалистам разных стран удалось представить здесь свои научные достижения. Продемонстрирован рациональный подход к созданию коллективных исследований ученых разных стран, когда научному поиску не препятствуют национальные предубеждения. Многие исходные посылки и выводы рассматриваемого исследования подтверждаются последними данными о русско-скандинавских отношениях, полученными советскими учеными на основе археологических материалов⁶ . Плодотворность историко-материалистичеекого подхода к изучению "эпохи викингов" проявилась в некоторых интересных разработках, выполненных в Скандинавии⁷ . Современный этап исследования исторической проблематики европейского раннего средневековья характеризуется возрастающим авторитетом советской исторической науки. И это естественно. Результаты изучения Киевской Руси особенно важны, поскольку ее роль в развитии русско-скандинавских отношений была, несомненно, весьма существенной.

Многостороннее сотрудничество государств, в частности по вопросам истории и археологии стран Балтийского региона, надо надеяться, станет регулярным, чему могло бы способствовать создание международной по своему составу организации научного центра, который взял бы на себя координацию исследований археологов и историков. Балтийское море как в далеком прошлом, так и ныне является морем мира, очагом многосторонних и плодотворных международных культурных отношений.

⁶ Булкин В. А. и др. Русско-скандинавские связи в эпоху образования Древнерусского государства (IX - XI вв.). - Scando-Slavica, 1978, vol. 24; их же. Русско-скандинавские связи эпохи образования Киевского государства на современном этапе археологического изучения. - Краткие сообщения Института археологии АН СССР, 1980, вып. 160.

⁷ Напр.: Stalsberg A. Skandinaviske vikingetidsfunn fra det gammelrussiske riket. - Fornvannen, 1979, vol. 74; ejusd. Scandinaviske vikingetidsfunn ira Russland med saerlig vekt pa kvinnefunnene. - Unitekst, 1984, vol. 6.

Permanent link to this publication: