Приемы выработки дипломатических документов в ходе переговоров России со Швецией в конце XVI в. не были предметом специального изучения ни в советской, ни в шведской историографии. Ниже предпринята попытка проследить наиболее характерные приемы, использованные обеими договаривающимися сторонами в процессе выработки текста одного из русско- шведских договорных актов того времени - Тявзинского мира 1595 года.

Сохранились три редакции этого акта¹ . Первая (ТД-1) дошла до нас в виде перевода письма шведских послов от 17 января 1595 г., вписанного в текст статейного списка тявзинских переговоров. Она разбита на 17 пронумерованных статей, являющихся как бы развернутыми тезисами будущего договора. Вторая (ТД-2) сохранилась в качестве приложения к тому же статейному списку и была названа ее первым публикатором П. Г. Бутковым "Предварительной записью"² . Эта редакция - самая пространная. Третья (ТД-3) - окончательная, является несколько измененной ТД-2, особенно в плане композиции³ . Шведский подлинник ТД-3 находится в ЦГАДА⁴ . Русский оригинал "вечного мира", по-видимому, утрачен⁵ .

Тявзинские переговоры 1594 - 1595 гг. были начаты по инициативе Швеции после русско-шведской войны 1590 - 1593 годов. Правительство Бориса Годунова придерживалось тактики их затягивания. Русским дипломатам было предписано добиваться возвращения исконных русских земель, захваченных Швецией во время Ливонской войны, прежде всего Нарвы и Корелы⁶ .

Правящие круги Швеции в директивах своим послам подчеркивали необходимость закрепить фактическую блокаду торговли России на Балтике. Однако, отдавая себе отчет в том, что русская сторона не пойдет на односторонние уступки, представители Швеции предложили компромиссный вариант: они согласились возвратить России Корелу с уездом в обмен на признание "прибалтийского барьера". Этот тезис и стал лейтмотивом всех трех редакций Тявзинского договора, созданных усилиями обоих посольств. При этом переговоры неоднократно прерывались, а судьба некоторых статей мирного договора определилась буквально "под занавес"⁷ .

Ко времени составления окончательного варианта Тявзинского договора все принципиальные вопросы, поднятые в ходе переговоров, были решены. Проводя текстологический анализ договора, можно, во-первых, проследить, как дипломаты России и Швеции, стараясь максимально реализовать внешнеполитические программы своих правительств, прибегали к различным приемам выработки приемлемых формулировок; во-вторых, выявить причины, побуждавшие дипломатов использовать тот или иной прием; в-третьих, показать, какой внешне- либо внутриполитический эффект при этим достигался.

Одним из наиболее характерных приемов было уточнение национальной принадлежности подданных: сужение их национального состава нередко означало увеличение выгод для другого государства. Это прослеживается по ст. 6 ТД-2, при выработке которой нашел отражение развал Ливонии и уступка Россией своих прав на Эстляндию:

¹ ЦГАДА, ф. 96, "Сношения России со Швецией", оп. 1, кн. 7.

² См. "Журнал Министерства внутренних дел" (ЖМВД), 1840, N 9, с. 326.

³ Там же, с. 342 - 361; "Sverges traktater med frammande, magter" (CT), V delen, I halft. Stockholm. 1903, s. 79 - 91.

⁴ ЦГАДА, ф. 96, on. 3, д. 12.

⁵ Многие договорные акты, хранившиеся в Выборгском замке, сгорели во время пожара 7 мая 1697 г. (ST, I delen. Stockholm 1877, s. 43G-437).

⁶ ЦГАДА, ф. 96, оп. 1. Столбцы, 1594 г., д. 2.

⁷ См. Ю. Б. Рябошапко. Тявзинские переговоры 1594 - 1595 гг. "Социально-политическая история СССР". Ч. II. М. -Л. 1974 (ротапринт).

стр. 160

при перечислении национальностей пленных, подлежащих освобождению, вместо "ливонцы" в ТД-3 было написано "эстланцы" (ст. 7).

Серьезные изменения в текст внесло сокращение в ТД-3 числа категорий ландскнехтов, воевавших в составе шведской армии и попавших в плен. В ТД-2 к этой категории были отнесены наемники из городов, бывших или впоследствии ставших шведскими владениями⁸ . В ТД-3 круг пленных ландскнехтов, подлежавших освобождению, заметно сузился: возвратиться на родину могли лишь собственно шведские подданные. В особую категорию были выделены шведские подданные, добровольно сдавшиеся в плен и переселенные в Казань, Астрахань и другие места. В ТД-3 о них говорится: "Также и те, которые из России с Татары, или другие пленные взяты от Шведов в замках, или на поле"⁹ . Тем самым акцент был перенесен на национальную принадлежность той части русского войска, которая пленила ландскнехтов, то есть на татар.

Проявление шведскими послами интереса к данному вопросу имело классовую подоплеку. Дело в том, что в конце Ливонской войны многие молодые батраки, в частности из-под Вирумаа (Эстляндия), не желая возвращаться к своим угнетателям, добровольно сдались в плен татарским контингентам русских войск. Лишившись своих работников¹⁰ , феодалы Вирумаа (и, вероятно, не только этой местности) оказывали энергичное воздействие на шведские правящие круги и, судя по этому пункту ТД-3, они нашли у них поддержку.

Ст. 6 ТД-3, посвященная сбору дани с лопарей (саами), по сравнению с ТД-2 (ст. 5) стала в 2,5 раза короче, в ее текст были внесены существенные изменения, причем не только в содержание, но и в расстановку ее основных акцентов. В частности, в ст. 6 ТД-3 вопрос о передаче Корелы России прямо не ставится; главным мотивом этой статьи стал тезис - до размежевания земель не брать дани с лопарей ("лапонцов") на спорных территориях¹¹ . Инициаторами данной статьи были русские послы, а причиной ее появления - разорение Карелии в результате военных действий 1590 - 1593 годов. Предстоявший переход к России Корелы с уездом, а возможно, и других земель и обусловил топографическую локализацию территорий, указанных в тексте договора, с целью уточнения в дальнейшем подданства саамов. Поэтому в ТД-3 вместо расплывчатого определения "свои лопари" было дано предельно конкретное, исключающее какие-либо недоразумения и политические спекуляции: "которые живут по Двинской и Кексгольмкой земли и к Кольскому замку".

В ходе тявзинских переговоров правящие круги Швеции, стремясь сделать более эффективной политику "прибалтийского барьера", добивались, во- первых, запрета торговли в Ивангороде, купцы которого конкурировали с немецким купечеством Нарвы¹² , во-вторых, создания в рамках этой политики благоприятных условий для торговли с Россией прежде всего для шведского купечества¹³ , а уж потом - для немецких купцов восточно- прибалтийских городов Шведского королевства. Из числа последних наиболее заинтересованы в торговле с Россией были Нарва, Выборг и особенно Ревель. Обе тенденции отчетливо проявились в процессе изменения ст. "Первое о торговле" ТД-2. После того, как был вдвое сокращен пункт 4 указанной статьи (о запрете торговых операций в Ивангороде), шведские дипломаты присоединили к нему бывший пункт 5 той же статьи о взаимном обязательстве не торговать испорченными и незарегистрированными товарами. В результате было достигнуто принципиальное изменение текста. Если в ТД-2 гарантии качества товаров и гласности торговых операций носили двусторонний характер (хотя и подчеркивалось, что запись товаров и торговля будут происходить на шведской стороне¹⁴ , то есть в Нарве), то, согласно пункту 4 ст. 2 ТД-3, указанные гарантии давала лишь Россия¹⁵ .

⁸ ЖМВД, 1840, N 9, с. 337 - 338.

⁹ Там же, с. 350 - 351.

¹⁰ "История Эстонской ССР". Т. I. Таллин. 1961, с. 368.

¹¹ ЖМВД, 1840, N 9, с. 336.

¹² Шведские дипломаты требовали разорить Ивангород или перенести его на 5 верст от шведской границы (ЦГАДА, ф. 96, оп. 1, кн. 7. лл. 128 об. - 130 об.), т. е. выше Наровского водопада, куда не могли подходить морские суда, в результате чего стала бы невозможной прямая торговля Ивангородского посада с заморскими гостями, а следовательно, и конкуренция с Нарвой (И. П. Шаскольский. Столбовский мир 1617 г. и торговые отношения России со Шведским государством. М. -Л. 1964, с. 40 - 41, прим. 41).

¹³ Там же, с. 89.

¹⁴ ЖМВД, 1840, .N 9, с. 332 - 333.

¹⁵ Там же, с. 346.

стр. 161

Таким образом, работа, проведенная шведскими дипломатами, позволила как шведскому, так и прибалтийско-немецкому купечеству Ревеля и Выборга получить двойной выигрыш. Если в ст. "Первое о торговле" ТД-2 шведские представители добились запрещения "гостевой" торговли (то есть прямых торговых операций иностранцев, без посредничества немецких купцов)_} то по ст. 2 ТД-3, помимо этого, все шведские подданные - купцы (то есть и шведы и прибалтийские немцы) уже не несли никакой ответственности за качество товаров, продаваемых русским купцам. В итоге объединение равноправного и дискриминационного пунктов статьи в один дало равнодействующую, выгодную не только шведскому риксроду и шведскому купечеству, но и немецким купцам Ревеля и Выборга, теперь уже официально признанных стапельными пунктами в торговле с Россией, в ущерб русскому купечеству и немецким купцам Нарвы.

В тех случаях, когда шведским дипломатам по тем или иным причинам были невыгодны ссылки в тексте договора на "старину", упоминания о старых договорах убирались из очередной его редакции. Бывало и так, что одновременно с конкретизацией его текста под предлогом удаления архаизмов королевские представители устраняли из него невыгодные им в данной внешнеполитической ситуации ссылки на традиции в русско-шведских отношениях. Так, если в ст. 1 ТД-2 имелось выражение: "да и всему сила быти в обычьех при маистрех изстари", дававшая русской стороне большие возможности для преодоления "прибалтийского барьера", то в ст. 2 ТД-3 вместо этой ссылки остались всего 2 слова: "как водитца"¹⁶ . Такой заменой шведы пытались, очевидно, затушевать в ТД-3 нарушение ими древнего обычая свободы торговли.

Однако не всегда ссылки на "старину" были оправданы. Например, шведские послы вставили в текст статьи о торговых дворах ТД-2 ссылку на то, что их купцы исстари владели на Руси торговыми дворами. В действительности же прибалтийско-немецкие купцы (позднее ставшие подданными Швеции) до этого имели в России лишь свои частные дворы. Поэтому русские послы и заставили шведских дипломатов изъять из ст. 2 ТД-2 ссылку на то, что шведские купцы якобы владели дворами с огородами и угодьями в Москве, Новгороде, Пскове и других городах "изстари"¹⁷ .

Конкретизация, как, впрочем, и сокращение текста отдельных статей договора, могли быть обусловлены желанием расширить льготы, например, в пользу шведского купечества. В частности, ст. 3 ТД-3 увеличивала количество шведских портов, в которых русским подданным разрешалось иметь торговые дворы: кроме трех, упомянутых в ст. 2 ТД-2, - Выборга, Колывани (Ревеля) и Або, - в ТД-3 разрешалось иметь дворы "и в других местах"¹⁸ . Внешне тут заметна лишь уступка шведов, согласившихся на уравнивание в правах купцов обеих стран. На деле этот пункт был и результатом борьбы двух купеческих группировок: прибалтийско-немецкого купечества Ревеля и Выборга и гораздо менее сильного шведского купечества. Дело в том, что хотя предстоявшая постройка русских торговых дворов в ряде городов Швеции и била по монополии Ревеля и Выборга, однако указанный пункт договора позволял шведским подданным - купцам проникать в глубь России, что было выгодно прибалтийско-немецкому купечеству, ибо сами шведы не предпринимали столь далеких поездок¹⁹ .

Изменение ряда формулировок договора смягчало некоторые из требований шведской стороны и скорее всего было результатом деятельности русских послов. Так, из ст. 3 ТД-2 было удалено обязательство о помощи с русской стороны шведским подданным в организации судебного процесса над задолжавшими им русскими купцами. Вместо этого в ТД-3 (ст. 4) была помещена более лаконичная и менее обязывающая формулировка: "Свободно и невозбранно такой долг по достоинству отыскивать"²⁰ .

Политические цели могло преследовать и изменение терминологии договора. Возьмем ст. 9 ТД-3 о сохранении мира в случае пограничных инцидентов и о расследовании последних с наказанием виновных. Хотя она и являлась традиционной, но по сравнению с аналогичной статьей ТД-2 претерпела существенные изменения. В ТД-2 она носила более суровый характер: помимо наказания, в ней была предусмотрена смертная казнь за преступления, совершенные на

¹⁶ Там же, ср. ст. 1 ТД-2 (с. 330 - 331) и ст. 2 ТД-3 (с. 345).

¹⁷ Там же, ср. ст. 2 ТД-2 (с. 333) и ст. 3 ТД-3 (с. 347 - 348).

¹⁸ См. там же.

¹⁹ И. П. Шаскольский. Указ. соч., с. 98.

²⁰ ЖМВД, 1840, N 9, с ст. 3 ТД-2 (с. 333 - 334) и ст. 4 ТД-3 (с. 348 - 349).

стр. 162

границе²¹ . В ТД-3 говорится уже не о казни, а о наказании²² . Уточняется и терминология: в ТД-2 "душегубство" и "убойство", а в ТД-3 - "убивство"; вместо "пожога" (ТД-2)-"зажигание" (ТД-3). Изменились некоторые обобщающие термины: вместо "воровства" (ТД-2) появилось "разорение" (ТД- 3). Известно, что первым термином в то время обозначали государственное преступление. Понятие же "разорение" носило скорее уголовный оттенок, и хотя термин "воры" все же остался в ТД-3, статья эта стала гуманнее, так как наказание еще не означало непременно казнь, в то время как в ТД-2 говорилось и о наказании и о казни²³ , что фактически предполагало обязательность последней.

С особым тщанием отнеслись шведские дипломаты к выработке текста статьи о кораблекрушениях, ибо она касалась интересов шведской элиты. В ст. 5 ТД-3 вместо просто "суды" (ст. 4 ТД-2) были названы конкретные типы судов - корабли, шкуты и боты. Если в ст. 4 ТД-2 не указывалась сословная принадлежность владельца судов с товаром, то в ст. 5 ТД-3 перечислены все слои шведской правящей верхушки, начиная с короля и дворянства и кончая "военными людьми". Больше внимания было уделено и трактовке термина "кораблекрушение". В ст. 4 ТД-2 под кораблекрушением подразумевается выброс судна на берег во время шторма, а в ст. 5 ТД-3 под это понятие подводится даже попадание судна на мель. Изменяется и содержание требований к русской стороне: в ТД-2 она была обязана лишь не мешать Сбору и доставке в Швецию товара с потерпевшего корабля, а в ТД-3 на нее возлагалась обязанность помогать экипажам шведских судов, попавших в аварию, как в ликвидации ее последствий, так и в доставке товаров на шведскую сторону. Такие же права статья предоставляла русской стороне²⁴ .

Когда одна из сторон не могла заставить другую изменить дискриминационный характер той или иной статьи на равноправный, последняя принималась, но с включением в текст новой статьи, нейтрализовавшей действие той, которая была навязана послами другой стороны. Так поступили русские послы с упоминавшейся выше ст. 2 ТД-3, "привязав" к ней в качестве своего рода противовеса ст. 19. Последняя должна была стать лазейкой, позволявшей русскому правительству получать так называемые узорочные товары непосредственно от иностранных купцов, имевших право транзитного проезда через шведскую и русскую пограничные зоны внутрь России. Очевидно, шведские верхи не хотели видеть в договоре эту статью, - так можно объяснить ее отсутствие в ТД-1 и ТД-2. Ст. 19 можно было трактовать расширительно - трудно угадать, какие товары покажутся завтра царской казне "узорочными". Шведские правящие круги могла беспокоить возможность прямых торговых связей на побережье Финского залива между русскими купцами и их заморскими коллегами. В ст. 19 перечислялись купцы из империи ("из Римского государства"), Испании, Англии, Дании, Франции, а также Любека "и иных мест". Это давало русской стороне возможность добиться беспрепятственного пропуска в Россию купцов и из других, не указанных ст. 19, стран. Правда, Швеция и здесь извлекала выгоды: в статье оговаривалась необходимость объявления и записи товаров в Выборге и Ревеле²⁵ , то есть обязанность заморских купцов, отправлявшихся в Россию, платить в указанных портах пошлины.

Как только стало известно о заключении Тявзинского договора, шведское правительство приняло меры для блокирования прохода иностранных судов к русскому побережью Финского залива²⁶ . Но эти меры не достигли цели. Практически с момента заключения Тявзинского договора и вплоть до начала XVII в. купцы из Западной Европы ездили со всевозможными товарами в Ивангород, Новгород и Псков. Их права, закрепленные ст. 19 ТД-3, были подтверждены официальными актами правительства России²⁷ .

Пойдя на парафирование "вечного мира" и возвратив России Корелу с уездом (что означало потерю важнейшего плацдарма для экспансии на восток), правящие круги Швеции тем не менее так и не добились установления полного контроля над торговлей России со странами Западной Европы²⁸ .

²¹ Там же, с. 338 - 339.

²² Там же, с. 352.

²³ Там же, с. 338 - 339.

²⁴ Там же. Ср. ст. 4 ТД-2 (с. 335) и ст. 5 ТД-3 (с. 349 - 350).

²⁵ Там же, с. 345 - 346.

²⁶ И. П. Шаскольский. Указ. соч., с. 27.

²⁷ Там же, с. 33.

²⁸ См. W. Tham. Den svenska utrikespolitikens historia. 1:2 (1560 - 1648). Stockholm. I960, s. 50 - 59.

Permanent link to this publication: