М. "Новое литературное обозрение". 1995. 287 с.

Эта книга вышла в Стокгольме в 1983 г. и является одним из немногих переведенных со шведского языка современных исторических сочинений, отражающих взгляд на события первого десятилетия XVIII в. "с Другой стороны". Книга не может быть отнесена в полной мере к традиционным историческим исследованиям. Автор прямо говорит о своем стремлении полностью "освободить" текст от свойственных научному труду черт, в первую очередь историографических характеристик, что, по

стр. 171

его мнению, позволяет ему дать собственную и независимую оценку рассматриваемых событий с максимальной степенью объективности. Даже стиль изложения более соответствует художественному произведению. И тем не менее, перед нами научный труд, в котором с определенных позиций, достаточно четко политически и национально ангажированных, рассматриваются события, ставшие переломными в ходе русско-шведского противостояния первой четверти XVIII в. и в значительной мере предопределившие закат военно- политического могущества Швеции и утрату этим государством гегемонии в Балтийском регионе.

Оценивая итоги Северной войны для Швеции, Энглунд в предисловии формулирует одну из основных своих идей: поражение под Полтавой стало первым шагом на пути к современному экономическому процветанию Швеции, поскольку положило начало ее демилитаризации. Россия же, по его мнению, победив в войне и выйдя к Балтийскому морю, взвалила на себя тяжелое бремя военно-морской державы.

Книга открывается посвящением простому шведскому солдату, убитому в Полтавском сражении и похороненному на украинской земле. Именно простые солдаты, на плечи которых молодой сумасбродный монарх возложил осуществление своих честолюбивых замыслов, и являются главными героями книги. Не случайно значительное место в ней отведено вопросу о моральном духе шведского войска. Так, целую главу заняли весьма интересные рассуждения о жесткой церковной дисциплине как основе целой системы идеологической обработки личного состава. Главной задачей, по мнению автора, было стремление убедить солдат в божественном покровительстве шведскому оружию в любых акциях. Энглунд утверждает, что подобная установка оказывалась полезной только в период успехов и побед, но при поражениях вполне могла превратиться в один из основных деморализующих факторов, таких как общая усталость войска от длительного похода, невыносимая зимняя стужа и изнурительная летняя жара, весенняя и осенняя распутицы, обременительные набеги казаков, уклонение основных русских сил от генерального сражения, низкое качество пороха и т. д. Все это снижало боеспособность шведской армии и объясняло ее неудачи.

Фактически автор постепенно подводит читателя к мысли о том, что накануне Полтавы Россия имела дело уже с весьма ослабленным противником. В этой связи частные успехи шведских войск рассматриваются как чудеса героизма и самопожертвования, хотя Энглунд и вынужден признать, что русская армия была уже далеко не та, которую Карл разгромил под Нарвой меньшими силами. Подобные приемы автор будет использовать и дальше, для того чтобы в завуалированной форме принизить значение Полтавского сражения, в частности, и петровской военной школы вообще.

Энглунд подробно останавливается на событиях, предшествовавших Полтавской битве. Интересен его экскурс в историю завоевательной политики Швеции, начало которой автор "скромно" относит лишь к середине XVI века. Причины возвышения Швеции и успеха ее агрессии автор анализирует довольно объективно. Лишенная достаточных внутренних ресурсов и обладающая сравнительно небольшой территорией страна могла серьезно обогатиться лишь за счет военной экспансии против сопредельных государств, в первую очередь, Дании и России. Процесс этот шел в течение многих столетий, а в XVI-XVII вв. лишь достиг своей высшей точки. Война становится главным промыслом милитаризованного шведского государства, которому долгое время сопутствует успех, во многом обусловленный слабостью основных противников. Но подобная агрессия не могла не породить противодействия. Вопрос о возвращении территорий, отторгнутых Швецией у России и Дании, рано или поздно должен был быть поставлен, так как без этого оба эти государства не могли нормально существовать.

Признавая объективные причины этого противодействия, Энглунд все же характеризует его как реваншизм, стремление создать Северный союз - как заговор, а начало союзниками военных действий - как антишведскую агрессию. Автор подчеркивает, какой небывалый по своему размаху энтузиазм вызвало начало войны в самой Швеции, чему способствовало крайне неблагоприятное для союзников начало этой войны. В ожидании легкой наживы в шведскую армию стекаются добровольцы всех мастей. Люди высокого ранга, вроде графа Стенбока, получали от войны огромную прибыль. Автором приводятся интереснейшие сведения о доле военной добычи, которую получали раненые и нераненые военнослужащие различного ранга.

Путь шведской армии к Полтаве прослежен автором с особой тщательностью. Кажется, нет ни одного малейшего эпизода, которому бы не было уделено внимание. Энглунд сетует на то, что Петр I, избегал открытого сражения и постоянно ускользал от столкновения, оставляя за собой опустошенную землю. Русское командование держало ситуацию под контролем и отслеживало все передвижения противника, будучи готовым организовать необходимое противодействие. Но попытка дивизии А. Репнина задержать шведов у Головчина оказалась неудачной, в результате был потерян Могилев. Потери действительно были большими, но цифры, приведенные автором, абсолютно нереальны. Чуть более полутора тысяч убитыми, ранеными и пропавшими без вести, это далеко не те 5 тысяч, о которых пишет Энглунд. Русское отступление показано как паническое бегство, не упомянуты важные арьергардные бои у с. Доброе и с. Раевки, в которых шведы понесли ощутимые потери, исчерпав свои наступательные возможности, что и стало основной причиной их отказа от похода на Москву.

стр. 172

Шведы двинулись через Украину, надеясь пополнить войско казаками Мазепы и польской шляхтой, а также привлечь на свою сторону Турцию и Крым. Марш проходил по опустошенной территории, шведы зверски выколачивали из местного населения фураж и провиант, встречая ненависть и противодействие. Особые надежды Карл связывал с корпусом Левентгаупта, который вез огромный обоз с продовольствием и боеприпасами. Для уничтожения его Петр создал летучий корпус "корволант" из 6,8 тыс. драгун и 4,5 тыс. пехоты. В ходе сражения из 16 тыс. шведы потеряли 8,5 тыс. убитыми и ранеными и более 700- пленными. Потери русских составили 3 тыс. человек. Это была первая победа русских в войне над численно превосходящим противником.

Весь обоз попал к русским. Автор пытается изобразить действия Петра против Левенгаупта как "настоящую охоту на маленький корпус". Между тем с разгромом Левенгаупта шведы лишились не только обоза и подкрепления, но и реальных шансов на успешное продолжение кампании. Петр назвал сражение у Лесной "матерью Полтавской баталии". Значение этого сражения не отрицали даже некоторые шведские историки. Поэтому более чем странной выглядит попытка Энглунда представить этот бой в качестве незначительного эпизода.

Путь шведам на Украину был открыт предательством Мазепы, приготовившего для них огромные запасы военного имущества и продовольствия. Русская армия не позволила шведам ими воспользоваться. Положение шведской армии ухудшалось. Партизаны и регулярные части уничтожали отдельные шведские отряды. Провалилась авантюра Мазепы. У него осталось не более 700 человек, а Карл XII вынужден был приставить к нему охрану из 20 шведских солдат. Все населенные пункты, пригодные для отдыха были в руках русских. Чтобы изменить положение, Карл решает взять г. Веприк, имевший гарнизон чуть более 1,5 тыс. человек. Из книги можно сделать вывод, будто город этот был взят одним штурмом, на деле же оборона его продолжалась 50 дней, и шведы потеряли более 2 тыс. человек. Лишь из-за нерешительности коменданта Фермера город был сдан.

Большая часть книги посвящена непосредственно Полтавской битве. Весной 1709 г. шведы осадили маленький в то время город Полтаву, гарнизон которого насчитывал 6,5 тыс. человек. Энглунд объясняет это решение желанием Карла XII выиграть время и получить необходимые подкрепления из Турции, Крыма и Польши. Объяснение это малоубедительно. Осада задержала движение шведских войск и позволила Петру I основательно подготовиться к генеральному сражению, которое он решил дать в окрестностях Полтавы. Двухмесячная героическая оборона Полтавы позволила русской армии выиграть время. Пренебрежительно называя полтавский гарнизон "пестрой толпой", автор утверждает, будто успех оборонявшихся объясняется лишь тем, что осада города велась "вполсилы" и шведское командование не рассматривало ее как основную задачу.

Уделив много место описанию поля Полтавской битвы, автор дает высокую оценку русским инженерам, воплотившим замысел Петра I. При этом, Энглунд всячески подчеркивает мысль об обреченности шведской армии. Значительное место занимают описания разногласий между шведскими военачальниками. Вместе с тем автор пишет о решающем превосходстве русской артиллерии, а также о том, что в Полтавской битве шведы почти не использовали свою артиллерию. Это Энглунд объясняет пренебрежительным отношением к ней Карла XII и ставкой на быстрый маневр и штыковую атаку, которой шведская пехота владела в совершенстве, а также объективной невозможностью воспользоваться артиллерией на марше при прорыве русских боевых порядков. Русская же артиллерия, которой Петр I уделял первостепенное внимание, как отмечает автор, отличалась прекрасной организацией и хорошей материальной частью. Поэтому в решающий момент сражения русская артиллерия буквально косила боевые порядки шведов. Однако мощный напор и успехи шведов на отдельных участках свидетельствуют, что шведское войско было вполне боеспособным, и русская армия имела достойного противника.

Описание Полтавской битвы весьма красочно, изобилует кровавыми сценами, живо и выпукло выписаны как эпизоды сражения, так и характеры его участников, старших и младших командиров и даже простых солдат. Умело введены в текст элементы солдатского фольклора. Вообще персоналии - одно из самых сильных мест книги. Но сквозь утонченные литературные приемы явно проглядывает уже знакомая нам тенденциозность и стремление умалить заслуги русской армии. Порою автор допускает искажение фактов, например, по поводу количества взятых шведами русских редутов или отступивших русских полков. Энглунд пишет о полном прорыве первой линии русских войск и об отступлении шести полков. В действительности же эта линия была прорвана только в одном месте, и отступил лишь один батальон Новгородского полка. Брешь была тут же закрыта другим батальоном; развить этот частный успех шведы не смогли. Автор неверно называет вторую линию резервом. Непрофессиональны его рассуждения насчет того, что кавалерийская атака шведов могла бы опрокинуть русскую пехоту, если бы командование ее предприняло. Военный опыт свидетельствует о бессилии кавалерии, не поддержанной другими родами войск, перед пешим войском, о чем, собственно и пишет автор в заключительной главе. Самые досадные ошибки Энглунда оговорены в добротном комментарии, составленном В. А. Артамоновым.

Автор не сумел выйти из круга ряда предвзятых

стр. 173

оценок, несмотря на декларируемую им приверженность к объективности и беспристрастности. Ограничен и круг использованных им источников, среди которых преобладают реляции, дневники и мемуары, но нет русских источников, даже опубликованных. Среди литературы преобладают шведские издания.

Эта книга мало что добавляет в научном плане к существующей историографии Северной войны, но при всей своей тенденциозности и наличии ряда ошибок и неточностей, читается с большим интересом.

Permanent link to this publication: