Е. ЮРЛОВА, Кандидат исторических наук

Эти записки основаны на впечатлениях о встречах и довольно обширной переписке со Святославом Николаевичем Рерихом и его женой Девикой Рани во время моей работы в Индии в 1960 - 1970-е гг. и позже. Не без колебаний я решила написать этот очерк-воспоминание. Раньше казалось, время для этого еще не настало, поскольку для меня встречи с Рерихами всегда были свежи в памяти. И сегодня, читая записи в своем дневнике о беседах с ними я слышу их голоса, вижу их вместе в Дели, в их усадьбе в Наггаре, что в долине Кулу в предгорьях Гималаев, и в имении "Татагуни" близ Бангалора.

А ныне, когда в России широко отмечалось столетие со дня рождения С. Н. Рериха (1904 - 1993), я сочла возможным поделиться своими впечатлениями о встречах с этими замечательными людьми, вместе прошедшими по жизни рука об руку почти полвека.

НЕСЛУЧАЙНАЯ ВСТРЕЧА

Моя первая встреча со Святославом Николаевичем и Девикой Рани случилась в сентябре 1963 г. в Дели и была весьма прозаичной. Вместе с Натальей Романовной Гусевой, известным индологом, я пришла в обувной магазин в центре города. Там оказались и Рерихи. Наталья Романовна, лично знавшая их, познакомила меня сначала со Святославом Николаевичем: "Это Женя Юрлова. Она настоящая южная славянка, из болгар, поселившихся в Бессарабии в XIX веке". Я к тому времени довольно много знала из книг о семье Рерихов -Николае Константиновиче, Елене Ивановне и их сыновьях Юрии и Святославе. Все было очень интересно, но как-то абстрактно, а тут - живой Рерих. Помнится, я стала внимательно разглядывать Святослава Николаевича: светлое бледное; лицо, пристально изучающие глаза, высокий лоб, прямой нос. Он улыбался, говорил спокойно, неторопливо, и что-то знакомое слышалось мне в его речи. С детства я помнила, как разговаривали русские интеллигенты, которые после революции 1917 г. переехали в Южную Бессарабию.

Очнувшись от первого впечатления, я увидела рядом с ним поразительно красивую женщину - Девику Рани. О ней я почти ничего не знала. Святослав Николаевич пригласил Наталью Романовну и меня к ним в гости. На другой день мы пришли в старинную гостиницу "Империал" на одной из центральных улиц города. Рерихи постоянно останавливались в ней, когда приезжали в Дели. Разговор в основном шел о впечатлениях от первой выставки картин Святослава Николаевича в 1960 г. в Москве, в Музее изобразительных искусств, которая по времени трагически совпала со скоропостижной кончиной его старшего брата Юрия Николаевича, крупного ученого-востоковеда.

Девика Рани предложила нам попробовать ароматные манго с экзотическим названием "альфонсо". Наталья Романовна шутливо сказала, что она может есть этот сочный фрукт только в ванной... Святослав Николаевич удивленно улыбнулся, взял манго и острым ножом легко и ловко разрезал его посредине по окружности, затем своими длинными изящными пальцами прокрутил обе половинки плода в разные стороны и разъединил его на две части, не уронив ни капли мангового сока. "А теперь, - сказал он, - можете есть манго ложечками, как мороженое". Это было сделано просто и элегантно, как и все, что делал Святослав Николаевич.

Вскоре после этого мы с мужем уехали на работу в Калькутту, через несколько лет вернулись в Москву, и все это время наши пути с Рерихами не пересекались. О своей тогдашней встрече с ними я вспоминала как о счастливой случайности.

стр. 61

Но вот с 1971 г. мы работаем в культурном отделе Посольства СССР в Индии, переписываемся с Рерихами, узнаем, что они собираются на жаркий период поехать через Дели в Наггар. Как и прежде, по пути из Бангалора в прохладную долину Кулу, они остановились в "Империале" и, совершенно неожиданно, совсем по-домашнему, заехали к нам. Они путешествуют на стареньком черном "амбассадоре", без кондиционера, хотя уже стоит 40-градусная жара. На мой вопрос, не слишком ли жарко ехать в такую погоду, да еще в такую даль, Девика Рани спокойно и убежденно сказала: "Мы верим, что в Индии жара, как и снег в России, убивает всех микробов. Потому мы переносим ее легко".

Мы с радостью принимаем приглашение Рерихов погостить в их летней резиденции. Святослав Николаевич на первом попавшемся листе бумаги пишет, как лучше проехать на машине в долину Кулу из Дели.

ДОМ РЕРИХОВ В НАГГАРЕ

В начале мая мы с дочерью Таней отправились к Рерихам (муж, к сожалению, не смог поехать из-за каких-то неотложных дел). Три дня езды с остановками в гостиницах, и вот мы в небольшом поселке Наггар - в долине Кулу в штате Химачал-Прадеш. Узкая горная дорога, крутой поворот, въезжаем в небольшую усадьбу Рерихов. Цветут розы, их очень много, вокруг разлит чудный запах. На самой горе, верхушка которой как бы срезана, возвышается двухэтажный дом с открытой верандой. Вокруг пышная зелень елей, сосен, кипарисов и даже берез и других, незнакомых мне деревьев. Позже Святослав Николаевич рассказывал, как его матушка Елена Ивановна собирала здесь белые грибы, сушила их и готовила русские блюда. Жилья не видать, только холмы, склоны и леса, а еще выше угадываются снежные Гималаи. По преданию, именно в этих местах легендарный мудрец Вьяса написал эпическую поэму "Махабхарата".

Рерихи поселились в этом доме в 1928 г. Из Петербурга они уехали осенью 1917 г. сначала в Финляндию, затем Швецию, Данию, Англию и Америку, где проходили персональные выставки Николая Константиновича. В 1923 г. в Нью-Йорке был открыт Музей Н. К. Рериха. Посещая разные страны и города, Рерихи встречались с людьми, близкими им по духу. В Лондоне они познакомились с Рабиндранатом Тагором, который настоятельно советовал им поехать в Индию, зная глубокий интерес этой семьи к индийской культуре и философии. В 1924 г. отец, мать и Юрий Николаевич прибыли в Индию, в то время как Святослав Николаевич - живописец и театральный художник, оставался в Америке, чтобы принять участие в международной художественной выставке в Филадельфии в 1926 г., где одна из его картин получила Grand Prix. Позже, в 1929 г., Святослав Николаевич занимался организацией Музея Н. К. Рериха в новом здании в Нью-Йорке. И лишь в 1931 г. он присоединился к родителям в Наггаре.

К этому времени в окрестностях Наггара на высоте 2000 м уже проводилась масштабная и глубокая работа Института гималайских исследований "Урусвати" (букв. "свет утренней звезды"), основанного его отцом и братом с целью научного комплексного изучения этого региона. Оттуда Николай Константинович и Юрий Николаевич, к которым присоединялась Елена Ивановна, в течение ряда лет отправлялись в экспедиции в горные районы Центральной Азии. Из "Урусвати" Рерихи вели обширную переписку с видными деятелями культуры и искусства, учеными из разных стран. Их дом всегда был открыт для многочисленных гостей и посетителей.

С особой теплотой Святослав Николаевич вспоминал о визите Джавахарлала Неру с дочерью Индирой в 1942 г., когда его отец и Неру обсуждали вопрос о возможном установлении дружественных отношений между Индией и Советским Союзом. А поскольку эта беседа проходила в то время, когда в стране набирало решающую силу национально-освободительное движение, они согласились, что начало всего - в культуре. Во время той встречи Святослав Николаевич написал портрет Неру, который позже нашел свое место в Центральном зале парламента. Его портреты Махатмы Ганди, президента Индии С. Радхакришнана хорошо известны многим. Он получил формальное признание как художник, когда был избран членом Lalit Kala Akademi* (Академии изящных искусств), а в 1961 г. был награжден орденом Падма Бхушан (орден Лотоса 2-й степени).

После окончания Второй мировой войны Рерихи решили вернуться в Россию. Были подготовлены к отправке картины, рукописи, книги. Однако их планам не суждено было сбыться. Летом 1947 г. Николай Константинович серьезно заболел, а 13 декабря того же года скончался - уже в независимой Индии. И лишь в 1957 г. Юрий Николаевич, спустя два года после смерти матери, переехал в Москву.

В ГОСТЯХ У РЕРИХОВ

На несколько дней дом Рерихов стал и нашим домом - простым, спокойным и уютным. С деревянной лестницей, ведущей на второй этаж, скрипучими половицами, неторопливой, но насыщенной внутренней жизнью. Еще совсем недавно в доме не было электричества. Рерихи пользовались керосиновыми лампами и свечами, когда к ним приехала Индира Ганди, ставшая премьер-министром в 1966 г. Именно тогда было решено построить в Наггаре при поддержке правительства отдельное здание Музея Н. К. Рериха. Святослав Николаевич даже показал нам его недостроенный каркас.

Обстановка в доме была скромной. Но в гостиной стояло пианино. Святослав Николаевич рассказал, что его привез на верблюдах по горным тропам прежний хозяин дома - какой-то шотландец. Порядок в доме поддерживала индийская семья. Много лет назад Елена Ивановна взяла к себе в дом местного мальчика, учила его убирать, готовить, подавать на стол, а когда пришло

* Именно таково написание слова "Академия" в официальном названии этого учреждения.

стр. 62

время - женила на скромной местной девушке. Его звали Шарма, а жену Мена. Шарма был свой, домашний человек, который твердо соблюдал правила, установленные еще Еленой Ивановной, в буквальном смысле без слов понимал распоряжение хозяев.

Помню, как к Рерихам явился случайный визитер - немец-хиппи с женой и сыном. Он довольно бесцеремонно устроился в кресле и, поджав под себя ноги, стал излагать свои взгляды на мировое устройство. Глаза его сверкали, он отчаянно жестикулировал. Это был монолог человека, который, наконец-то, нашел истину. Мнение других его не интересовало. Когда он удалился, я спросила Святослава Николаевича - зачем он все-таки приходил, ведь он не задал ни одного вопроса. Святослав Николаевич спокойно ответил: "Он высказал все, что хотел. Вот и все". Затем Девика Рани трижды хлопнула в ладоши, - и все тот же слуга Шарма вошел с вазой свежесрезанных цветов и поставил ее на стол. Девика Рани пояснила, что цветы очищают воздух от всякой скверны и помогают сохранению душевной гармонии.

В обязанности слуги входила и доставка воды из горного источника. Как заверяла меня Девика Рани, эта вода имела целебные и омолаживающие свойства. Каждый день до завтрака она принимала холодную ванну с этой водой. По ее настоянию я несколько раз испробовала на себе воздействие этой чудотворной воды. Не знаю, как насчет омолаживания, но бодрости она придавала.

Возле дома я нередко замечала группы людей. Оказалось, что имение Рерихов уже давно превратилось в место паломничества. Святослав Николаевич никому не отказывал в приеме, и сам часто выходил к людям, ожидавшим его. Он отвечал на их вопросы, некоторые просили благословить новорожденного или новобрачных, а тем, кто склонялся к его ногам в глубоком пранаме (поклоне), чтобы таким образом выказать свое уважение, он сразу же помогал подняться. Местные жители считали Святослава Николаевича, так же, как и в свое время Николая Константиновича, махаришей (великим мудрецом).

Несмотря на разницу в возрасте (а, может быть, именно поэтому) Святослав Николаевич вел себя с нами на равных. За столом он рассказывал о местных обычаях, вспоминал эпизоды из совместной жизни с родителями. К завтраку приходили поздно, Девика Рани нередко задерживалась, и все спокойно ждали ее. В один из таких моментов Святослав Николаевич обратился к нам с Таней с вопросом: почему среди великих художников нет женщин? Во время нашего размышления над ответом он добродушно засмеялся: "Потому что они тратят слишком много времени, чтобы рисовать свое собственное лицо перед зеркалом".

После завтрака отправились на прогулку. Сначала посетили место кремации Н. К. Рериха. На большом гранитном камне высечена надпись: "Тело Николая Рериха, великого друга Индии, было предано огню на сем месте 13 декабря 1947 г. Да пребудет мир". Потом прошли к Галерее Н. К. Рериха, расположенной на первом этаже дома. В ней была постоянная выставка около двух десятков картин Николая Константиновича.

На следующий день Святослав Николаевич повел нас в "Урусвати". Институт был расположен на холме, довольно далеко от жилого дома. Пришлось долго идти в гору. По распоряжению Святослава Николаевича местный служитель отпирал замки на входной двери, а затем и на шкафах в помещении института. Картотеки, папки, древние манускрипты, гербарии, коллекции камней и, как мне вспоминается сейчас, даже чучела птиц - все это напоминало мертвое царство. Ощущались постоянная боль и тревога Святослава Николаевича за будущее института, который вел большую работу под руководством его брата вплоть до 1942 г., когда война нарушила международные связи, и институт пришлось законсервировать. Юрий Николаевич вынашивал надежду на возобновление его деятельности объединенными усилиями мирового научного сообщества. После его смерти Святослав Николаевич искал пути для осуществления идеи брата. Он использовал все возможности, в том числе приезд в Кулу гостей из Москвы, Ленинграда, Посольства СССР в Индии, рассказывал и показывал им, сколько в институте ценнейших материалов для проведения научно-исследовательской работы по изучению богатств Гималаев, говорил о важности сохранения и продолжения наследия его отца и брата.

ЧЕРНЫЙ КАМЕНЬ - ХРАНИТЕЛЬ ЭНЕРГИИ МУДРЕЦОВ

Была еще одна интересная прогулка - к древнему храму в Наггаре. Около храма лежал огромный, гладкий черный камень. Как объяснила мне Девика Рани, в прошлом он был тем

стр. 63

местом, куда сходились в определенное время года паломники с разных концов Гималаев. Не зная границ, они подолгу шли горными тропами, чтобы принять участие во встречах, на которых обсуждались вопросы духовной жизни. Во время неспешных бесед участники этих сборов (или скорее - соборов) клали руки на камень, поглаживали его, предавались медитации. Так они передавали ему свою энергию. По ее словам, это был "намоленный" камень, овеянный мыслями древних мудрецов. "Мы считаем, что все вокруг нас одухотворено. И этот камень - хранитель энергии мудрецов, всех, кто к нему прикасался. Вот и вы, - сказала Девика Рани, - положите руки на него, закроите глаза и посидите спокойно минут двадцать. Потом расскажете мне, что вы ощущали". Действительно, было приятно посидеть в тишине, камень был теплый, воздух горный, свежий. На душе было легко и светло.

Много месяцев спустя Девика Рани написала мне уже из Бангалора: "Помните тот день, когда мы вместе сидели около камня, рядом с нашим древним храмом? Это был момент внутреннего мира и покоя. Мы встретились там в истине и вере. Это был момент дружбы, которая никогда не прервется". Слово "никогда" было подчеркнуто.

Как-то во время одной из прогулок Девика Рани вдруг куда-то исчезла. Осмотревшись, я увидела ее вдалеке, возле домика на опушке леса, в окружении местных женщин, которые срывали с дерева крупные черешни и угощали ее. При этом она дружески, по-свойски беседовала с ними. Наученная тщательно мыть в Индии все фрукты и овощи, я обратилась к Святославу Николаевичу: "Смотрите, она ест немытую черешню! Это опасно!" Он мягко улыбнулся: "Ничего, она их дитя. Это для вас опасно".

ЙОГА ДЛЯ БЕСПОКОЙНОГО ЗАПАДНОГО МИРА

В первый день нашего пребывания в Кулу Девика Рани, узнав, что по утрам я делаю зарядку, спросила меня, по какой системе я занимаюсь. Еще в Москве я начала делать упражнения хатха-йоги, описанные Индрой Деви в ее книге "Вечно молодая, вечно здоровая". Меня тогда привлекла ее характеристика йоги как самого древнего метода физической, умственной и духовной тренировки, не имеющего ничего общего с мистикой и шарлатанством. Индра Деви писала, что "для изнуренного и беспокойного западного мира" хатха-йога особенно полезна, ибо это йога физического совершенства.

При упоминании имени Индры Деви Девика Рани пришла в восторг: "Это не настоящее ее имя. Она русская, моя давняя подруга, мы с ней духовно близки. Ее жизнь тесно связана

стр. 64

с Индией. Она была первой женщиной, снявшейся в индийском кино. Именно тогда она взяла имя Индра Деви. До этого актерами в женских ролях были только мужчины. После нее индийской киноактрисой стала я".

Поскольку Девика Рани сама занималась йогой, ее заинтересовали мои упражнения, и она захотела посмотреть, как я делаю зарядку. Мне пришлось продемонстрировать свои достижения в йоге. Она следила за мной очень внимательно, делала по ходу некоторые замечания - не торопиться, прислушиваться к биению сердца, следить за дыханием. Но когда я встала на голову, она тревожно повысила голос: "А вот этого делать нельзя, у вас могут появиться проблемы с позвоночником". Как я поняла позже, ее замечание оказалось очень верным, и по сей день я благодарна ей за этот совет. А в письмах она призывала меня не прекращать эти занятия, так как они не только полезны для здоровья, но и помогают сохранять душевное спокойствие, гармонию и хорошее расположение духа.

Девика Рани захотела познакомить меня с Индрой Деви, которая в то время жила в Америке, по-прежнему вела занятия йогой, готовила инструкторов по этой системе, часто приезжала в Индию и неизменно бывала в имении Рерихов около Бангалора. У нее давно установилась очень прочная духовная связь с Индией. Индра Деви была знакома с президентом Теософского общества Энни Бесант, ставшей одним из видных деятелей индийского национально-освободительного движения, философом Кришнамурти, который первый приобщил ее к йоге. Встречалась она с Махатмой Ганди в его ашраме недалеко от Ахмедабада, с Рабиндранатом Тагором в его университете в Шантиникетоне, была знакома с Джавахарлалом Неру.

Во время очередной встречи с Индрой Деви Девика Рани рассказала ей обо мне, и я вскоре получила по почте пакет с письмом: "Быть может, буду в Дели по дороге домой - надеюсь тогда увидимся", с фотографией Индры Деви и надписью на ней по-русски: "Всего светлаго и хорошаго". Встретиться, к сожалению, не удалось, так как я уехала в отпуск в Москву.

Под влиянием рассказов Индры Деви о чудесах, творимых индийским святым Сатья Сай Бабой, его способностях материализовать вещи, Девика Рани также направилась к нему. Как говорила она мне, чудеса начались уже с того момента, когда из многотысячной толпы он выбрал ее и еще нескольких человек и пригласил в свой кабинет. Сатья Сай Баба рассказал ей о ее прошлой и настоящей жизни, ее путешествиях, о том, чем она никогда ни с кем не делилась, потом достал из широкого рукава своего яркооранжевого платья рошголу - бенгальскую сладость, и угостил ее. Когда беседа подошла к концу, Сатья Сай Баба спросил: "Зачем Вы пришли ко мне? У Вас свой свет в собственном доме". Он имел в виду Святослава Николаевича, объяснила мне Девика Рани.

ПРИМА ИНДИЙСКОГО КИНО

Девика Рани была, по словам Юрия Николаевича Рериха, "чистокровной бенгалкой", внучатой племянницей Рабиндраната Тагора. Родилась и прожила в Мадрасе до десятилетнего возраста, затем училась в Лондоне, сначала в Королевской академии драматического искусства, затем в Королевской академии музыки. Ее нежная красота, артистический талант, красивый голос и прекрасная дикция привлекли внимание кинорежиссера и актера Химаншу Рая, сотрудничество с которым началось в 1926 г. Сначала в Англии, потом в Германии Девика Рани изучала искусство кинорежиссуры, затем снялась в трех немых фильмах, в которых играл и Рай, ставший ее мужем. Большую известность ей принес фильм "Карма" на хинди и английском языках, где Девика Рани дебютировала в роли главной героини. Вскоре Рай основал студию "Бомбей Токис", и Девика Рани стала ее ведущей актрисой. В 1936 г. вышел на экраны фильм "Ачхут канья" (Неприкасаемая), где она играла роль девушки из индусской низшей касты, полюбившей юношу из высокой касты. Это была очень смелая для того времени, острейшая социальная тема - отверженность неприкасаемых, а сам фильм - попыткой перекинуть мост через пропасть, разделявшую касты. Можно сказать, что Девика Рани своим рассказом о судьбе этих влюбленных пробудила во мне интерес к индийской кастовой системе.

До середины 1940-х гг. Девика Рани снялась в 25 кинолентах, большинство из которых были посвящены проблемам простых людей. После смерти Рая в 1940 г. она занялась делами его компании, продолжала сниматься в кино, выступала в роли продюсера. Она справедливо считалась самой талантливой актрисой первого десятилетия индийского звукового кино. Сароджини Найду - одна из выдающихся женщин Индии, поэтесса и социальный реформатор, назвала Девику

стр. 65

Рани "магическим цветком романтики".

В 1955 г. Девика Рани в качестве исполнительного директора Sangeet Natak Akademi (Академии музыки и драмы) организовала первый национальный семинар кино, в котором приняли участие практически все производители кинопродукции в стране. В 1958 г. ей была присвоена высокая награда Падма Шри (орден Лотоса 3-й степени).

КРАСОТА И ГАРМОНИЯ

После женитьбы в 1945 г. Святослав Николаевич и Девика Рани поселились сначала в доме его родителей в долине Кулу, но вскоре приобрели поместье "Татагуни" возле Бангалора и стали проводить там большую часть времени.

При первом удобном случае я воспользовалась приглашением Рерихов и в ноябре 1971 г. поехала в "Татагуни". Дом Рерихов был расположен на плантации лекарственных трав и кустарников, в большом саду с невысокими деревьями, стволы которых были гладкими и очень светлыми. Воздух был напоен ароматом душистых цветов. Все вокруг было прекрасно, а красивее всего в этом раю были сами Рерихи.

Святослав Николаевич, как всегда изящный и энергичный, показывал свои картины и постоянно вспоминал отца, жизнь которого заключалась в непрерывном поиске знаний, самопознании, творческой деятельности и служении обществу. Николай Константинович считал, что главной жизненной силой является сознательный труд, благодаря которому человек освобождает и очищает себя. Стремление к совершенству в "радостном труде" было его жизненным кредо: "Вера без активной деятельности, - говорил он, - мертва". Николай Константинович не признавал суеты и верил в гармонию и вечную силу красоты. "В красоте мы едины, в красоте мы молимся, с красотой мы побеждаем", - вторил ему Святослав Николаевич.

Следование этим принципам пропитывало всю атмосферу в доме Рерихов. Огромная внутренняя энергия сочеталась с неторопливыми внешними ее проявлениями, которые способствовали дальнейшему пополнению этой духовной энергии. Видимо, не случайно для Святослава Николаевича и Девики Рани один день в неделю был "днем молчания", когда оба как бы погружались в себя, в свои думы и переживания. И если Святослав Николаевич любил повторять слова отца о необходимости "заменить смятение духа творящей тишиной", то Девика Рани объясняла мне это совсем просто: "Мы ведь постоянно вдвоем и должны давать друг другу отдых и свободу, чтобы восстановить свою энергию и самих себя". Она считала, что тишина накапливает энергию, и тогда рождаются новые духовные силы. У нее "день молчания" сочетался с воздержанием от приема пищи.

Стремление к красоте и гармонии я увидела в картинах Святослава Николаевича, в его гималайском цикле, даже в названиях этих работ: "Спокойствие", "Мать Земля", "Оттенки не должны поблекнуть".

Тема сочетания прекрасного с гармонией чрезвычайно волновала Рериха. Он критически высказывался о некоторых художниках, которые ради успеха нарушали естественную, по его мнению, связь искусства с красотой в природе и в людях. Девика Рани добавила, что она, например, видит это несоответствие на полотнах Пикассо. Вспоминая свои занятия в Англии по воспитанию детей по системе Монтессори, она говорила, что состояние детей с отклонениями в психике наиболее ярко отражается в их рисунках, где изображены непропорциональные части тела - разные глаза, уродливые зубы, растопыренные пальцы и т.п. На картинах Пикассо, сказала она, постоянное уродство, нарушение пропорций, а ведь духовный мир художника раскрывается через его творения. Святослав Николаевич заметил, что популярность некоторых художников вроде Пикассо связана с тем, что в них "вложено слишком много капитала", который ни за что не допустит переоценки их творческой значимости.

В ДУМАХ О СТОЛЕТИИ ОТЦА

В отличие от Девики Рани, Святослав Николаевич казался мне метущимся и озабоченным. Мне как-то даже стало его жалко. Я увидела в нем судьбу и Бунина, и Куприна, и его брата Юрия Николаевича. Было заметно, что его что-то сильно тревожило. Он много рассказывал об отце не только как художнике, но и ученом, философе, путешественнике и общественном деятеле. Спрашивал меня, читала ли я стихи Николая Константиновича.

Святослав Николаевич с горечью вспоминал грустные эпизоды, связанные с творческой жизнью родителей. Говорил о

стр. 66

том, что в результате небрежного хранения часть работ его отца была безвозвратно утрачена. Так, в церкви Святого Духа в Талашкино, что около Смоленска, Николай Константинович написал свои знаменитые фрески "Царица небесная" и "Трон Невидимого Господа". Церковь пережила Вторую мировую войну, а позже ее стали использовать как склад для хранения зерна. А когда там появился какой-то жучок, помещение обработали химическим раствором, в результате чего все росписи были уничтожены, и лишь под куполом сохранились следы мозаики. С обидой рассказал о том, как после присоединения Прибалтики к Советскому Союзу в 1940 г. в Риге было устроено публичное сожжение книг Елены Ивановны, в том числе ее перевода с английского на русский язык "Тайной доктрины. Синтез науки, религии и философии" Е. П. Блаватской, изданного в 1937 г.

Не случайно Святослав Николаевич делился этими мыслями. Чувствовалось, что он глубоко переживал прошлые события, связанные с его родителями и судьбой их произведений. Ведь приближались празднования в 1974 г. столетия со дня рождения Н. К. Рериха (и 70-летия Святослава Николаевича), и он много думал об этом. В его уме уже тогда полностью созрела программа проведения празднеств. Он предлагал выпустить почтовую марку с портретом отца как основателя международного Пакта об охране культурных ценностей во время войны, известного как Пакт Рериха; организовать в Москве одновременно с выставкой картин отца, ранее никогда еще не выставлявшихся, и свою выставку, на которую, как он сказал, мог бы представить 150 картин, а затем подарить все эти картины общественной организации в СССР; издать работы Н. К. Рериха; опубликовать книги и альбомы о нем; напечатать открытки и репродукции картин Н. К. Рериха; организовать цикл лекций и передач о нем по радио и телевидению. Святослав Николаевич говорил о его долге исполнить "волю батюшки" - передать Советскому Союзу все картины отца, вообще все наследие их семьи. "Для народа русского мы трудились", - повторял он слова Николая Константиновича. С восторгом вспоминал душевный отклик тысяч советских людей на предыдущих выставках их картин. "Нигде в мире так не любят и не почитают нас, как в России!" - с чувством произнес он*.

ДОМОЙ НА РОДИНУ?

Посещение семьи Рерихов запомнилось мне еще одним разговором со Святославом Николаевичем.

Во время прогулки с ним по саду он подвел меня к одному из деревьев, достал из кармана английскую булавку и проткнул ею кору - крупная янтарного цвета слеза застыла на ней. "Этот сок используется в парфюмерной промышленности, - сказал он. - Мы ежегодно экспортируем его в США, и в индийскую казну тоже идут немалые деньги". Да, это были очень ценные деревья, за которыми, должно быть, ухаживали умелые специалисты. В этой связи я вспоминаю, как в очередной приезд Рерихов в Дели Святослав Николаевич с большим огорчением рассказал нам о том, что в их саду кто-то срубил семь таких деревьев. Он говорил также, что обстановка в Индии осложняется - речь шла об обострении политической борьбы в первой половине 1970-х гг., что, в конце концов, привело к введению президентского правления. Он упомянул о том, что у него могут быть сложности с организацией выставки картин в намеченные сроки. Действительно, столетие Н. К. Рериха приходилось на 9 октября, а выставка в Москве, как я помню, открылась 18 ноября 1974 г.

А тогда в имении "Татагуни", стоя у пруда, "куда раньше дикие слоны по утрам ходили на водопой", Святослав Николаевич совершенно неожиданно сказал мне, что он хотел бы вернуться на Родину. Помолчал и добавил, что Девика Рани думает иначе. Индия - ее родина, здесь ее друзья, она широко известна в стране, ее любят и уважают. Более того, она не знает русского языка. "А как Вы думаете?" - спросил он меня. Похоже, что вопрос о возвращении на Родину глубоко волновал его. Наверное, он задавал его не однажды и себе и другим.

Он так искренне и взволнованно говорил о своих сомнениях и переживаниях, что я так же искренне высказала свое мнение. "По-моему, по укладу жизни, по поведению людей Россия и Индия заметно отличаются друг от друга. Вы, как я понимаю, привыкли к определенному образу жизни, у вас здесь много близких друзей и почитателей. Кроме того, всегда есть возможность выбора - вы можете поехать в любую страну по вашему желанию, в том числе Россию. Разве не было опыта с отъездом в СССР Юрия Николаевича?" Я посмотрела на него. "Да... Когда все так конкретно представишь, получается, что Девика в чем-то права...", - сказал он уже спокойнее.

"А теперь скажите мне, какой запах и какой цвет Вы любите больше всего?" - сменил он тему, давая понять, что об этом разговоре надо забыть. Я обрадовалась такому повороту в беседе и ответила: "Запахи сирени, левкоев, турецкой гвоздики, петуньи, а цвет - сиреневый, фиолетовый и всю гамму их оттенков". Тут Святослав Николаевич оживился, будто какой-то груз спал с его души. Он попросил меня подождать в саду и быстрой пружинистой походкой направился к дому. Когда он вернулся и протянул мне раскрытую ладонь, я увидела аметист и три звездных рубина - все камни фиолетового оттенка. "Я хочу подарить их Вам и Танечке, чтобы вы иногда вспоминали о нас". Он также дал мне флакон сока этих деревьев, по запаху напоминающего и левкои, и петуньи, и эвкалипт.

МУДРОСТЬ, ЗНАНИЕ И ЧУВСТВО ЮМОРА - ЛУЧШАЯ ЗАЩИТА ОТ БЕД

К этому времени Девика Рани освободилась от своей работы в "офисе", где она составляла ка-

* В 1990 г. Святослав Николаевич передал России огромное наследие родителей, в том числе 437 полотен Николая Константиновича, библиотеку и архив семьи. Все это хранится и экспонируется в Музее Н. К. Рериха и Международном центре Рерихов в Москве. В доме Рерихов в Кулу и в Институте "Урусвати" созданы рериховские мемориальный музей и культурный центр. В "Татагуни" завершены работы по созданию музея-усадьбы С. Н. Рериха и Девики Рани.

стр. 67

талог работ, написанных не только ее мужем, но и Николаем Константиновичем. Она тщательно вела учет картин, книг и выставок, сама печатала на машинке все материалы и письма. В "Татагуни" хранились экземпляры всех изданий книг Николая Константиновича.

Святослав Николаевич уехал по своим делам в Бангалор, а Девика Рани, взяв меня за руку, повела в дом. Сели на диван. Не отпуская руки, она посмотрела на мою ладонь. Это было похоже на гадание. А по сути - импровизированное выступление о смысле жизни. "Мы приходим в этот мир одни, и одни из него уходим, - говорила она. - Когда мы родились, мы плакали, а мир радовался и смеялся. Как было бы хорошо, чтобы, умирая, мы смеялись, а мир плакал. Всю свою жизнь нужно стремиться к совершенству. Бог стремится к совершенству, поэтому природа так красива, каждый цветок, каждая бабочка - воплощение совершенства. Наметьте себе цель и идите к ней, никогда не теряя ее из виду. Всегда оставайтесь сами собой, верьте себе, дорожите достигнутым счастьем, никогда не отказывайтесь от того, что у вас есть, принимайте за благо то, что случается с вами. Но когда почувствуете, что тяжесть жизненного груза слишком велика, улыбнитесь и скажите: "Боже, я оставляю все на твое решение. Свою часть ноши я вынесла". Не ставьте себя в зависимость от настроения других, защищайтесь мудростью, знанием и чувством юмора."

По ходу этой импровизации Девика Рани часто прерывалась для рассказа о себе. Вспоминала детство, родителей. "Я делала много разной работы, выработала правила, от которых никогда не отступала". И вдруг заговорила о Святославе Николаевиче как о человеке "мудром, духовном и сдержанном". В разговоре на людях, в отсутствие мужа она, следуя индусской традиции, никогда не упоминала его имени, а называла его "доктор". В кругу близких обращалась к нему со словами "Дорогой мой!". "За все годы совместной жизни он ни разу не обидел меня. А ведь я атомная бомба! Но он хорошо знал меня и не подавлял мой темперамент. За все это я ценю его. Но я знаю и то, что без меня ему трудно было бы жить нормальной налаженной жизнью."

Запомнилось, что в одном из разговоров Девика Рани с особой благодарностью заговорила о гуру - наставнике - ученом брахмане и друге родителей. Именно он заложил в ней основы жизненной мудрости. Она вспоминала, как во время прогулок гуру произносил шлоки (санскритские двустишия) и просил ее, маленькую девочку, повторять их за ним. Когда она говорила, что не понимает их смысла, он ее успокаивал: "Сейчас ты должна их только запомнить, крепко-накрепко. Да, пока ты еще не можешь уловить их значение, но когда подрастешь, то их истинный смысл откроется тебе".

При расставании с Девикой Рани я заметила во дворе старый баньян и рядом с ним колокол в крошечной молельне, которой, как оказалось, было более 200 лет. Девика Рани объяснила, что прежде чем позвонить в колокол (а я уже было протянула руку, чтобы дотронуться до него), надо загадать сокровенное желание, и оно сбудется. Да надо еще положить в открытый ящичек одну рупию. Я, конечно, исправно все это сделала. Девика Рани попросила обязательно написать ей, если желание исполнится.

Более чем через десять лет, когда я уже жила в Москве, загаданное мной желание исполнилось. Как договорилась с Девикой Рани, я послала ей письмо. Наша переписка продолжалась. А после были короткие, но теплые встречи, когда Рерихи приезжали в Москву, последний раз в 1989 г.* Радостные воспоминания об этой неразлучной супружеской паре прекрасных, талантливых, мудрых людей до сих пор согревают мою душу.

* С. Н. Рерих умер в Индии 9 января 1993 г. Девика Рани скончалась 9 марта 1994 г. Оба они похоронены рядом в усадьбе "Татагуни".

Permanent link to this publication: