Весной и летом 1709 г. Полтава была в центре Северной войны. Здесь сошлись армии Российского царства и Шведско-Финского королевства.

Данная работа написана в основном по свидетельствам воинов Карла XII ("каролинцев"), оставивших много ценнейших воспоминаний о "русском походе" и осаде Полтавы, опубликованных малыми тиражами в Швеции в начале XX века.

Пик авторитета шведской армии, как лучшей в Европе, пришелся на 1706 - 1707 гг., когда был продиктован победный мир польскому королю Августу II.

Шведские военные профессионалы были верны долгу, добросовестны в службе, любили и любовались своим королем, который был их вдохновляющим символом. Боевое рвение регулярно подогревалось проповедями (по 7- 10 раз в месяц). Силой духа, а не только оружием "львы севера" могли наводить страх на противника. Непрерывные победы выработали презрение к врагам, особенно к русским.

Однако почти годовой "отдых" среди саксонских друзей-протестантов стал началом спада боевого настроя. Проповедники стали упрекать воинов в разгульной жизни и "похоти, раздувшейся больше, чем у татар и турок", в ругательствах, проклятьях, в магии, колдовстве и даже содомии¹ .

В Белоруссии летом 1708 г. почти вся армия из-за отвратительной пищи пострадала от дизентерии, а зимой 1709 г. от "скифских морозов", когда насмерть замерзших приходилось навалом спускать в крестьянские погреба.

На Полтавщине шведская армия оказалась в окружении. Правобережная Украина и Гетманщина не вышли из-под контроля России после измены Мазепы, за которым пошло всего 3 тыс. казаков. Слабые хоругви польского короля Станислава Лещинского не имели ни сил, ни желания пускаться в дальний поход на восток к увязшему там Карлу XII, хотя для того больше значила католическая Польша, чем православная Украина.

К апрелю 1709 г. "силовое поле" шведской армии уже не было однородно-победным. Карл XII, как всегда, был настроен наступательно и не боялся быть окруженным в глубине вражеской страны. Офицерский корпус подражал королю, но дух его уже показывал тенденцию к снижению. Рядовой состав стойко выполнял свой долг в непривычных для скандинавов степных

Артамонов Владимир Алексеевич - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института Российской истории.

стр. 112

условиях при безлесье, безводье, безлюдье, жаре, скудости питания. Однако появились и случаи бегства из-под огня с постов и дезертиры (в немецких полках), которых приходилось расстреливать.

Русская армия после панического бегства из-под Нарвы в 1700 г. была деморализована. Однако Петр I, используя численное превосходство при нападениях на небольшие шведские отряды, поднял боевой дух армии. Русская победа при Лесной 28 октября 1708 г. продемонстрировала равенство со шведами в боеспособности. "Русские сильный и упорный противник" - писал Й. Норсберг² .

Осада Полтавы стала ошибочным решением Карла ХП. Свою высокомобильную армию и свой полководческий талант он "закопал" в Полтавскую землю. Возможно, король надеялся, что шведская слава парализует дух Полтавы и она падет к его ногам так же, как Варшава в 1702 г., Торунь в 1703 г., Лейпциг в 1706 г. или Гродно в 1706 г., из которого при его появлении сбежала целая армия. Стянуть войска противника в одно место, чтобы навязать русским против их воли генеральное сражение, было невозможно (об этом свидетельствовал военный опыт 1701 - 1708 годов). Поднять Турцию и Крым на Россию, даже в случае падения Полтавы, было крайне сомнительно.

Партизанщиной, а не "медом и молоком", как обещал Мазепа, встретили шведов украинское крестьянство и казачество. К тому времени на Левобережной Украине - Гетманщине уже формировалось российское державное сознание. Царь воспринимался символом и защитником православия. Население поднялось в защиту общего Отечества от вторгнувшейся чужеродной "еретической" военной машины. Как отмечал словацкий пастор Крман, казаки "были злы" на протестантское воинство: "не хочу никакого вашего благочестия, но за Пресвятую Богородицу умру, умру, умру!" - говорил один из них³ .

Стойкость гарнизонов Стародуба, Мглина, Новгород-Северского, Почепа в значительной мере определялась поддержкой населения.

Валы, частоколы и бревенчатые башни окраинного города Гетманщины, рассчитанные против татар, которые избегали осад, были слабее укреплений шведских крепостей Нотебурга, Ниеншанца, Дерпта, Нарвы, Ревеля и Риги, которые в свое время брались русскими войсками. Но Полтава не была "хилой крепостью", готовой якобы пасть, как только подойдет шведская пехота⁴ .

Узнав от "языков", что шведы направятся к Полтаве, Петр 1 приказал Б. П. Шереметеву отвлечь противника в сторону Днепра, к западу русского пограничья⁵ . Командование русской армии проявляло осторожность.

После капитуляции полковника В. Ю. Фермора, которого должны были судить за сдачу 7 января 1709 г. Веприка, Петр I 12 января приказал всем комендантам под страхом смерти не сдавать ни одного города и держаться вплоть до последнего человека⁶ .

Примерно тогда же из Полтавы был выведен Ингерманландский личный полк А. Д. Меншикова, а 17 января в город вошли будущие полтавские герои - 5 пехотных батальонов и 65 офицеров во главе с храбрым и крутым на расправу полковником А. С. Келиным, который мог отхлестать плетью провинившегося лейтенанта⁷ . Келин был участником штурмов Нотебурга, Ниеншанца, Дерпта и Нарвы. Вторым лицом в обороне после Келина был полковник фон Менгден⁸ . Гарнизон стал достаточно сильным. Если верны цифры, приведенные в "Дневнике военных действий Полтавской битвы", в нем находилось 4182 офицера и солдата, 91 пушкарь, 2600 вооруженных полтавчан (жителей и частично казаков), 900 человек, прорвавшихся 15 мая из Русской армии, в сумме - 7773 человека, из которых 1634 погибло и умерло за время осады. Помимо жителей, в городе оказалось много беженцев с Полтавщины .

Казачий полковник Левенц свез в Полтаву из разных мест военные припасы и продовольствие. К маю количество пушек увеличилось по сравнению с январем втрое и достигло 28 орудий¹⁰ .

Среди защитников был и опытный инженер фортификации, подполковник француз Тарсон¹¹ . На валы поставили рогатки и частокол, внут-

стр. 113

ри выкопали и укрепили досками ров, усилили башню на восточной стороне (шведы называли ее "нечто вроде цитадели"), под башней соорудили редут.

"Полтава один из небольших городов Украины, бойко торгующий с Киевом и поэтому хорошо обеспеченный разными товарами - вином, плодами, сукном и др. Но у него нет других укреплений, кроме тех, что имеют обычно прочие казачьи города, то есть рубленую из бревен стену и на ней там и сям деревянные башни. С востока и юга он стоит на высоком возвышении, но с запада и севера - плоская равнина. Ворскла протекает с востока на расстоянии нескольких пушечных выстрелов. Но так как русские за несколько недель уже ожидали осады, они против монастыря и открытого поля соорудили много новых казематов для ружейной стрельбы и один редут, куда затащили несколько пушек. На вал поставили испанские рогатки и палисад, а внутри его сделали глубокий, обделанный досками ров. Таким образом, с гарнизоном в 4 тысячи человек, они могли сопротивляться довольно долго, так как у нас особо обстоятельной осады не было"¹² .

В конце марта 1709 г. кавалерия полковника Н. Юлленшерны подошла к деревне Хведерки в миле от Полтавы. Она должна была днем и ночью остерегаться конных отрядов, ежедневно выезжавших из Полтавы. В первых числах апреля вокруг Полтавы были поставлены дальние посты и к городу был послан дозор из 150 человек капитана Г. Оксеншерны¹³ . Четыре тысячи присоединившихся к королю запорожцев произвели на регулярное шведское войско неблагоприятное впечатление: "необученные и негожие люди, у трети не было ружей, а только короткие пики и косы на жердях". Первый шведско-запорожский "поиск" 11 апреля у Соколок против отряда К. Э. Ренне "вышел комом". Забросив ружья и зипуны на телеги, две тысячи запорожцев "шли как стадо овец" сбоку от колонны в 2,5 тыс. шведских кавалеристов. Они настолько выдохлись в ночном марше, что шведы до боя оставили часть своей конницы для их прикрытия¹⁴ .

Как любое нерегулярное войско запорожцы с трудом держались под огнем ядер и гранат. В траншеях под Полтавой "ночной обстрел необычайно большими гранатами заставил разбежаться запорожцев с работ, ибо они так боялись гранат и пушек, что готовы от них бежать на край света"¹⁵ .

Сделав вывод о слабой боеспособности запорожцев под Полтавой, шведы ставили их в основном на охрану обозов, пленных и на землекопные работы, выдавая каждому задень работы "по полкаролина" (по 10 копеек)¹⁶ . При традиционно высокой самооценке запорожцев такое отношение вызывало неудовольствие.

12 апреля шведы поставили первую батарею из четырех пушек, начав по предложению квартирмейстера А. Юлленкрока осаду "с самого крепкого места" - Мазуровского предместья, в связи с чем русское командование сочло, что у них не было хороших инженеров¹⁷ .

В отличие от Петра I, предоставлявшего рутинную осаду другим, Карл XII свою неуемную энергию расходовал в траншеях, наблюдая за Полтавой и ходом работ по ночам, вплоть до 2 - 5 часов утра.

17 апреля король распределил войска вокруг города и поставил пост у Крестовоздвиженского монастыря. Полной блокады не получилось, и до конца апреля русская драгунская конница, казаки и калмыки появлялись между стоянками шведских полков и даже в предместьях Полтавы.

19 и 20 апреля артиллерийским обстрелом шведы спалили несколько домов, не считаясь с просьбами мазепинцев "не уничтожать город огнем" из-за того, что там находятся родная сестра Мазепы, их собственные дома и имущество Полтавского полка. Полтава же якобы капитулирует, увидев, что приходится плохо предместью¹⁸ . В последний день апреля два больших русских отряда свободно прошли в город¹⁹ .

В начале мая драгуны генерал-майора Г. Волконского и полковника П. И. Яковлева нанесли сильный удар по Запорожью - южному заплечью шведов, которые ничем не помогли "союзникам". Этот разгром не понизил, а скорее

стр. 114

поднял боевитость и стремление запорожцев отстоять свою свободу и количество запорожцев при короле стало расти.

27 апреля с часу ночи до четырех часов утра русские атаковали пост в Крестовоздвиженском монастыре, сожгли окружающие постройки, захватили фураж и лошадей. Тогда же крестьяне с Полтавщины бесстрашно проникали в лагеря противника. "В тот же день в ночное время один из крестьян осмелился застрелить насмерть одного капитана-зюдерманландца в его палатке"²⁰ .

Вылазки полтавского гарнизона заставляли шведские караулы покидать свои посты и Карлу XII пришлось издать приказ не оставлять позиции без письменного распоряжения, а позже заставить все полки вытесать по 100 кольев из яблонь и поставить их по фронту траншей²¹ .

28 и 29 апреля шведский король из Будищ с фельдмаршалом К. Г. Реншильдом, генералом А. Л. Левенгауптом, гвардией, Далекарлийским полком и пятью сотнями кавалеристов перебрались к Полтаве. Из Опошни к городу была передислоцирована остальная артиллерия.

Только в ночь с 30 апреля на 1 мая 600 шведов и 400 запорожцев под прикрытием Далекарлийского и Хельсингского полков начали копать траншеи и сам король подползал к валам Полтавы²² . В начале мая практически вся шведская армия стянулась к одному месту, начав полноценную блокаду, русское командование в это время активизировало переговоры о возможном заключении мира через плененного у деревни Лесной в 1708 г. обер-аудитора и фельдсекретаря курляндской армии Э. Ю. Эренрооса²³ .

Артиллерийский обстрел был вялым - всего по пять бомб в сутки²⁴ .

Первая ночь земляных работ окончилась конфузом: гарнизон открыл такой шквал огня из ружей, зажигательных ядер и гранат, что караулам пришлось на животах отползать из-под частокола назад, а все работавшие сбежали вместе с прикрытием. Командир прикрытия был приговорен к смерти, позже замененной разжалованием в рядовые на полгода.

Координация действий полтавского гарнизона и Русской армии была хорошо налажена. Украинские крестьяне - "глаза и уши" русского командования переправлялись через Ворсклу и сообщали о всех передислокациях шведов. Чтобы дать "отдых" Полтаве, Меншиков 7 мая нанес удар в районе Опошни.

8 мая после полудня шведы добились некоторого успеха. Гвардейцы и 50 гренадер лейтенанта К. Поссе с 30 гренадерами его брата лейтенанта А. Поссе по траншеям, подведенным почти к валу Полтавы, внезапно начали атаку у Мазуровских ворот. Три часа гарнизон отбивался, контратакуя, но гренадеры, забросав защищавшихся гранатами, заставили их отступить и овладели частью вала и тремя пушками. Шведские потери составили 6 человек убитыми и 10 ранеными²⁵ .

"И тако он некоторую часть города взял. Однако, от того места к самому городу был зделан пруд. И так что никоим образом с того места за водою глубокою атаковать прямого города было невозможно... Шведы между тем с Полтавы города взяли 3 пушки, но за приключившимся рвом и водою ничего зделать не могли"²⁶ .

Штурмовать колоннами под прикрытием артиллерийского огня, как было в Веприке, Карл XII не счел возможным потому, что с запада на восток Мазуровского предместья протекал водоток, а возможно и потому, что после потерь у Веприка шведское командование опасалось идти на "генеральные штурмы", учитывая стойкость гарнизона.

На участке прорыва полтавчане тут же возвели новые укрепления. Ночью 12 мая шведы устроили на валу место для батареи, а на следующий день затащили пушки. Это можно принять за максимальный успех осады.

Шведская пехота подходила к Полтаве малыми порциями и считала удачей проскользнуть невредимой мимо войск Шереметева²⁷ .

Несмотря на неважное состояние шведской армии, уверенности в скорой победе у русского командования не было и вступать в серьезное сражение Меншиков и Шереметев не собирались²⁸ .

стр. 115

После прорыва шведов на валы Келин усилил наблюдение. "Снайперы" из нарезных ружей ежедневно выводили из строя по несколько человек. Только на посту Петре 10 мая было убито два шведа и три запорожца, 12 мая - пять шведов и восемь запорожцев. Полтава держала осаждавших в постоянном напряжении.

14 мая вся полевая русская армия собралась в одном месте за Ворсклой против Полтавы. Однако нападение на нее не планировалось.

Высылая помощь Полтаве, русский военный совет решил применить хитрость. Для отвлечения внимания вверх и вниз от города на расстоянии версты по Ворскле драгуны с 12 часов ночи до 5 часов утра 15 мая вели непрерывную стрельбу из пушек и ружей, встревожив всю шведскую армию. В районе деревни Петровка русский батальон вел огонь по мельнице, где засел шведский пост с унтер-офицером и 12 рядовыми, заставив их бежать²⁹ .

Зять Меншикова бригадир А. Ф. Головин во главе десанта из 900 человек ночью перешел пойму Ворсклы, сбил шведские караулы и "купно с амунициею, в очах шведского войска счастливо, без всякого урону чрез сии неудобосказуемые трудные пасы прошел" полторы версты к Полтаве³⁰ .

Чтобы не допустить повторения казуса король приказал строить под городом три больших шанца с неглубоким рвом и палисадом на 100, 150 и 200 человек и два редута на 30 человек, по две пушки в каждом³¹ .

Тут же на шанцы была сделана двойная вылазка. 17 мая Головин на коне с четырьмя сотнями солдат выбил шведов из недостроенных укреплений, уничтожил несколько десятков человек и загнал остальных в Ворсклу. По одним данным, были убиты подполковник Зильбершпар, капитан, фендрик, несколько унтер-офицеров, свыше 30 рядовых; 60 человек было ранено. По другим, кроме Зильбершпара было убито 12 человек, и 51 человек был ранен³² .

Снизу в то же время русские гренадеры по апрошам и вброд перешли последнюю протоку и погнали противника. Однако об этих действиях шведы были заранее оповещены бежавшим пленным унтер-офицером, служившим у К. Э. Ренне. Вся шведская гвардия была наготове и ударила в тыл Головину. Подстрелив коня, его пленили.

По русским данным, всего было потеряно убитыми и ранеными до двухсот человек, по шведским - было 200 убитых, много раненых и 50 человек взято в плен³³ . Вейе писал о 300 убитых, из которых 20 было застрелено в топях Ворсклы, а около трех десятков, засевших в хате и отказавшихся сдаться, волохи сожгли живьем³⁴ .

Несмотря на неудачу, вылазка 17 мая свидетельствовала о высоком наступательном духе Полтавского гарнизона.

"В тот же день подошло еще 2000 запорожцев, которые будут продолжать работы. Этого народа с теми, что уже есть у нас, всего будет 6000 человек", - писал Р. Петре.

Русское командование знало, что у шведов не хватает лопат, пуль и пороха. Офицеры сдавали свою оловянную посуду на переплавку для пуль. Солдаты подбирали русские ядра и пули. Гвардейцам на посты в "мазуровские траншеи" приходилось делать крюк в 8 - 10 км с северо-запада вокруг Полтавы, чтобы не попадать под огонь пушек. Кавалерия тоже устала от непрерывной заготовки и перевозки фашин и фуража.

Противники, разделенные частоколом, оказались на расстоянии броска камня. Демонстрируя пренебрежение к врагу, полтавчане забрасывали шведов не только камнями и поленьями, глиняными и бутылочными гранатами, но дохлыми кошками, собаками и прочей "гнилой тухлятиной". Под дохлую кошку попал и сам король.

"21 мая утром противник начал бить пушками с башни, против которой я стоял. В мою траншею, кроме того, были запущены три гранаты, а также камни и поленья. Находясь вблизи от неприятеля, я швырял камни в них, они в меня. От пушек и гранат моя команда не пострадала, но мы потеряли пятерых солдат, которые стояли на своих постах и были убиты в лоб из штуцеров, а также и семерых запорожцев, слонявшихся у постов по транше-

стр. 116

ям и убитых таким же образом. Так что мои потери в этот день составили 12 человек.

Вокруг поста я все закрыл фашинами, а чтобы не было попаданий в парней, на бруствер поставил мельничный жернов, через отверстие которого можно было видеть то, что происходило впереди. За исключением отверстия все тело было полностью прикрыто от попаданий. И, несмотря на это, когда я время от времени посылал смотреть вперед, эти пятеро бравых шведских солдат были поражены и пали на месте. Все выстрелы пришлись точно в лоб или висок. Его величество, который пришел на мой пост около 10 часов, заметив на земле кровь и мозги, оставшиеся после выноса убитых, приказал мне покинуть это место на оставшуюся часть дня, так как в конце-концов, и не только отсюда можно было услышать, готовит ли противник вылазку", - писал Р. Петре.

Чтобы спровоцировать расход русских боеприпасов, по приказу полковника Юлленкрука вытесали колоду, одели на нее парик, коническую гвардейскую шапку и мундир. Как только чучело высовывалось, - гремело по 2 - 3 выстрела. Карл XII тоже брал в свои руки "развлечение". За полтора часа по чучелу было выпущено 20 пушечных и 300 ружейных выстрелов. Тулья шапки превратилась в решето.

Инженерная служба гарнизона грамотно сооружала апроши, реданы и проводила контрминные работы. 23 мая по непростительной оплошности шведского командования лопнула попытка подорвать валы Полтавы четырьмя центнерами пороха.

"После полудня около 4 часов, капитан-минер Кронстедт дал знать, что противник ведет работы против него и находится не далее 6 локтей от его подкопа. Он попросил разрешения у полковника Кронмана, который держал дозор в траншее, взорвать мину, подведенную под основное городское укрепление противника. Но в отсутствие его королевского величества тот не мог позволить это. Тогда он попытался обратиться к его превосходительству фельдмаршалу и Левенгаупту. Но и они не хотели отдать такой приказ без его величества. Получилось так, что неприятель около 6 часов добрался до мины и вынес наш порох. Вся работа пошла насмарку".

На следующий день русские солдаты сделали смелую вылазку в ту же самую сапу. Там держал дозор один шведский сержант со своей командой. "Этот сержант защищался до последнего, пока не был проколот русским штыком. Он все же уцепился за мушкет, выдернул его у русского, но тут же и умер, удерживая обеими руками ружье с воткнутым в него штыком... Его королевское величество, спустившись в траншею, где лежали убитые и раненые, и увидев сержанта, лежавшего в прежнем положении, выразил сожаление и сказал, что тот был настоящим смельчаком... В целом, не проходит и дня осады, когда бы мы не теряли кого-нибудь из полка"³⁵ .

Фашинные брустверы траншей и туры противника полтавчане приводили в негодность горящими горшками со смолой³⁶ . Шведы, возможно, последовав их примеру, заготовили солому, кадки, смолу, факелы и горшки. Однако гарнизон успешно справился с поджогом палисада и башни. Под ружейный огонь и русские гранаты отправился "штрафник" из Остготского полка Стокман, который за мужество был освобожден королем от ареста. Келин позади спаленного тут же ставил другой частокол³⁷ .

"Полтава в зело доброй дефензии и накакого ущерба от неприятеля не обретается" - с радостью доносил Меншиков Петру I 28 мая.

Русский обстрел "по площадям" из-за Ворсклы хотя и не наносил ощутимых потерь (многие бомбы к тому же не разрывались и шведы запускали их обратно), но угнетал дух. "От ужасающего количества бомб не знали, куда уворачиваться", - писал один из каролинцев.

30 мая в день рождения Петра I все 72 русских орудия из-за Ворсклы прогремели одновременно тремя залпами. "Ядра сыпались на нас как водяной ливень вчера"³⁸ . Полтавский гарнизон вылазкой отметил "царский день", перебив многих шведов в траншеях³⁹ .

стр. 117

Шведы измучились от жары, безводья и тревожных ночей, когда спать приходилось при оружии. Они с завистью смотрели, как полтавчане из ворот против монастыря выгоняли пасти коров и лошадей в сады и без опаски рубили хворост. Возможно, как раз во второй половине мая у шведов испарилась надежда взять Полтаву, что вылилось в середине июня в открытую критику Карла XII.

2 и 3 июня из Полтавы навстречу русской линии из-за Ворсклы начали вести вниз с горы апроши с установкой испанских рогаток с двух сторон. Карл XII направил против рабочих 70 солдат, но две сотни воинов из Полтавы сбили шведов. Только при помощи 20 кавалеристов и 50 пехотинцев русских удалось оттеснить обратно в город. В последующем осажденные продолжали вести земляные работы и делать вылазки под прикрытием артиллерийского огня.

С 4 июня русское командование стало склоняться к мысли о генеральном сражении - к Полтаве через Изюм и Харьков, делая по 60 верст в сутки, прибыл Петр I. Келину и всем осажденным было переброшено письмо-благодарность за стойкость и мужество. В ответ комендант сообщал о высокой смертности среди полтавчан и беженцев и просил 50 пудов пороха. (Этого количества хватило бы на 1000 человек по 20 патронов каждому). Порох, серу и лекарства в Полтаву метали в полых бомбах.

Контраст между темпами и объемом русских и шведских земляных работ был разительным. Через все протоки Ворсклы вплоть до ее последнего рукава быда проложена огромная фашинно-земляная полоса: "Линия была сильно укреплена и так широка, что по ней, как по дороге, могли бы идти 16 человек. Для безопасности по обе ее стороны были воздвигнуты валы из фашин и чернозема толщиной в 4 - 5 локтей, так что наши стоявшие у высокого берега 6 пушек не могли причинить вреда пехоте, которая могла свободно и безопасно там перемещаться, тем более, что валы были в рост человека"⁴⁰ .

На 13 июня был назначен прорыв Русской армии в Полтаву, причем Келин должен был нанести удар по шведским шанцам сверху "и тотчас две линей куманикации... от города по обеим сторонам зделать как галареи, чтоб потом меж двух линей свободной проход из-за реки к вам был" - писал Петр I 11 - 12 июня.

Однако страшный ливень сорвал операцию. Наводнение переполнило овраги и ручьи, сносило трупы лошадей, затопило русские и шведские траншеи и всю пойму Ворсклы.

16 июня, когда вся шведская армия застыла от тревожного "знамения сверху" - ранения короля, Петр I решил выйти к противнику на правый берег Ворсклы. Если Полтава за 2 недели не будет деблокирована, то гарнизону вместе со всем мужским населением предлагалось идти на прорыв за Ворсклу. Пушки должны быть подорваны, знамена сожжены, а город спален. Однако через неделю Келину было приказано держаться до середины июля и далее⁴¹ .

В преддверии Полтавской битвы поражение "нависло" над шведами и это чувствовали обе стороны. Молдавские волохи группами переходили к русским. Запорожцы грабили, а иногда и убивали "союзников" - шведов и называли "шельмой" Мазепу за обман о татарской помощи. Намерение запорожцев бросить Карла XII 9 июня нельзя считать свидетельством падения их духа. Просто они не считали себя обязанными безоговорочно подчиняться шведам, и Мазепе пришлось со свитой, бунчуком и трубами поехать в карете отговаривать от этого кошевого атамана К. Гордиенко, обещая 2 боченка с золотом, бочку водки, татарскую помощь и поживу в Полтаве и в Москве⁴² . (После переправы 30 июня остатков армии короля за Днепр запорожцы продали туркам до 400 каролинцев, а 11 июля 1709 г. на стоянке под Очаковым собирались выдать русским Мазепу. Но этому помешали шведы⁴³ .)

Крестьяне Полтавщины в одиночку нападали на группы шведов - так было 16 июня, когда украинец бросился на нескольких шведов, ехавших в

стр. 118

телеге. В Жуках 18 июня казак вбежал в хату, где жил Мазепа, собираясь его пленить и увести, но был схвачен шведской охраной.

Незадолго до битвы одна украинская вещунья, сознательно идя на смерть, предрекла Мазепе, что ни ему, ни шведам не видать Полтавы, а будет только большое кровопролитие. "За правду" она была похвалена, потом обезглавлена⁴⁴ .

В середине июня, когда укрепления противников в пойме реки сошлись на 15 шагов, от всех шведских полков поступали жалобы на плохое питание. Лошадей приходилось кормить листвой осин. Рядовой состав держался только на долге и дисциплине. В окружении короля и шведской полевой канцелярии шла открытая критика Карла XII: не разрешая прежде брать офицерских жен в походы, теперь он позволил тащиться за армией "казачьим бабам" и "всякому сброду", расходуя силы на его прикрытие. Отказавшись от союза с христианскими государями, предлагавшими субсидии, он позволил начать переговоры о союзе с турками и татарами, подобно тому, как это было с запорожцами⁴⁵ .

Многие генералы предлагали отступить в Польшу. Неудачу осады шведы списывали на нехватку шанцевого инструмента, непригодность запорожских "землекопов", упадок сил караулов, нехватку осадной артиллерии и боеприпасов⁴⁶ . О стойкости Полтавской крепости умалчивалось.

Чувствуя, что упрямство короля ведет к катастрофе, 11 июня К. Пипер, советник канцелярии О. Гермелин и Мазепа решились попробовать уговорить Карла XII снять осаду и предпринять что-либо другое. 21 июня казалось бы "подвернулась" давно желанная битва - две армии 3 с половиной часа стояли друг против друга, но К. Г. Реншильд так и не решился на атаку.

Никаких отчаянных штурмов Полтавы 21 и 22 июня, отмеченных в "Дневнике военных действий Полтавской битвы" и о которых до сих пор пишется в исторических работах⁴⁷ , не было. О них не упоминали ни каролинцы, ни Келин в письме Меншикову 21 июня⁴⁸ .

Однако "наступательный дух" "последнего викинга" хотя и не мог, как прежде, воздействовать на армию, так и остался несломленным. 13 июня на слова генерал-майора А. А. Спарре о том, что лучше умереть, чем оставаться в нынешнем состоянии и что в армии и в Швеции все молят о мире, король отвечал: "не все ли равно... не разобьем сегодня, так завтра, не завтра, так послезавтра, если это не случится на этой неделе, то на другой, не случится на другой неделе, так через год, если не через год, то через 5 лет, если не через пять лет, так через десять... всякий мир должен быть по совести, а раз так, то войну, пожалуй, можно вести всю жизнь"⁴⁹ .

Шведская и русская дезинформация, рассчитанная на противника, оказалась неэффективной. Зная точно о нейтралитете Стамбула, никто в Русской армии и в Полтавском гарнизоне не принимал всерьез слухи, исходящие от шведской стороны о скором появлении 40-тысячной Крымской и Белгородской орды у Полтавы и об обещании Карда XII отдать весь полтавский гарнизон татарам⁵⁰ . Специально распространявшиеся русскими слухи о подходе якобы 30 - 40-тысячного (на самом деле 3-тысячного) нерегулярного калмыцкого войска не пугали шведов.

Часть русского командования все же была неуверена в благополучном исходе сражения, и оно было начато как оборонительное.

Петр I, понимая значимость своего воздействия на воинов, шел на битву с победным настроем. "Да возвеличится Россия, да сгинут наши имена!" - таков был смысл обращения царя к армии 27 июня. Великий призыв "с нами Бог и правда", а войско "решит судьбу Отечества и народа всероссийского" вызвал такой прилив патриотического энтузиазма, что многие солдаты срывали кафтаны и требовали скорее вести их в бой.

Полтавский гарнизон не слышал пламенной речи царя, но в своей последней победной вылазке вместе с казаками около 7 утра заставил сдаться 40 человек капитана Е. Хорда в большом шанце, прогнал 30 кавалеристов рот-

стр. 119

мистра Бонде и 140 солдат капитана Ранго. Было захвачено две пушки и уничтожено несколько десятков шведов⁵¹ .

Во второй период Полтавской битвы с 8 до 11 часов утра все шведы, в том числе и те, которые оставались в траншеях и в обозе у деревни Пушкаревки, были деморализованы и думали лишь о бегстве.

После победного пира на Полтавском поле Петр I въехал в Полтаву и полтавчане, "освобожденные от осады в знак преданности царю на самой большой башне подняли белый флаг и беспрестанно выражали к нему свою радость"⁵² .

29 июня армия победителей пела духовный гимн "Тебя, Бога, хвалим" и трижды палила беглым огнем из всех видов оружия. 30 июня в Переволочне генерал А. Л. Левенгаупт "склонил гордые свои выи" и там же сдалось 14 030 солдат.

3 июля "днепровских пленников" вернули назад к Полтаве. Сам царь встретил их у ворот и провел "как бы в малом триумфе". 5 июля в Полтаве у всех шведских офицеров отобрали шпаги, пистолеты и прочее оружие (вопреки условиям капитуляции в Переволочне). "Все мы были проведены через наши траншеи и через город Полтаву процессией"⁵³ . "Захваченые знамена торжественно несли по Полтаве следом за фельдмаршалом Шереметевым, а перед ним ехал граф Левенгаупт вместе со шведскими полковниками"⁵⁴ . "Русские приказали отметить викторию и радость над нашим горем тремя залпами из сотни пушек и еще тремя залпами всей пехотой" - записал пленный каролинец Смепуст.

8 июля всех пленных опросили на предмет поступления на службу к царю. 10 июля на поле победы после благодарственного молебна и троекратного салюта состоялось торжественное награждение героев. Келин получил осыпанный бриллиантами портрет Петра I и чин генерал-майора⁵⁵ . Торжественное пиршество, устроенное царем, проходило, как и в день победы 27 июня, за "земляным столом" длиной в 200 шагов (ноги пирующих были опущены в ровики, а наброшенная в середину земля была покрыта коврами)⁵⁶ . На следующий день, снова под гром салюта, угощение устраивал Шереметев, а 12 июля - Меншиков⁵⁷ .

13 и 14 июля Русская армия перемещалась к деревне Решетиловка, где военный совет разработал стратегию продолжения Северной войны. 16 июля Полтаву и ее окрестности покинули и пленные шведы. 17 июля ротмистр Смоландского полка П. Г. Столхаммар с отрядом всадников показывал под Решетиловкой Петру I шведские кавалерийские перестроения. 18 июля пленных стали развозить по разным городам, А. Л. Левенгаупт и В. А. Шлиппенбах с 400 офицерами под конвоем полковника фон Менгдена были отправлены в Смоленск. "Русский поход" Карла XII был окончен.

Примечания

1. K.RMAN D. Itinerarium. Cestovny dennik. Bratislava. 1984, s. 133 - 134.

2. J.M. NORSBERGHs dagbok. Karolinska krigares dagbocker. Lund. 1907, bd. 3, s. 2008 (далее - KKD).

3. KRMAN D. Op. cit., s. 102, 107.

4. ЭНГЛУНД П. Полтава. Рассказ о гибели одной армии. М. 1995, с. 52.

5. Письма и бумаги императора Петра Великого. М. - Л. 1952, т. 9/2, с. 604 - 605; т. 9/1, с. 80 (далее - ППВ).

6. Там же, с. 20.

7. Этим оправдывал свое дезиртирство из Полтавы бежавший офицер. Lojtnanten Fr. Chr. von WElHEs dagbok 1708 - 1712. Stockholm. 1912, s. 40.

8. ППВ, т. 9/2, с 571.

9. Труды Русского Военно-исторического общества. (ТРВИО), СПб. 1909, т. 3, с. 261 - 315.

10. ППВ, т. 9/2, с. 618, 634, 860 - 861.

11. АЛЛАРТ Л. Н. Историческое описание Северной войны. Российский государственный архив древних актов (РГАДА), ф. 9, отд. 1, д. 13, л. 60 об.

стр. 120

12. WEIHE F. Op. cit, s. 39.

13. Nils Gyllensternas beriittelse. KKD. Lund. 1913, bd. 8, s. 80; CM. POSSEs dagbok 1707 - 1709. Op. cit., 1901, bd. 1, s. 348.

14. Ibid., 1913, bd. 8, s. 81 - 82.

15. WEIHE F. Op. cit, s. 47.

16. "Volontaren" vid Svenska anneen preusicke ovcrstlojtnanten baron D.N. SILLTMANNs dagbok 1708 - 1709. KKD. Lund. 1907, bd. 3, s. 307.

17. РГАДА, ф. 9, отд. 1, д. 13, л. 61.

18. KRMAN D. Op. cit., s. 96.

19. R. PETREs dagbok. KKD. Lund. 1901, bd. 1, s. 246.

20. SILLTMANN D.N. KKD. Lund. 1907, bd. 3, s. 307.

21. PETRE R. KKD. Lund. 1901, bd. 1, s. 246.

22. SILLTMANN D.N. KKD. Lund. 1907, bd. 3, s. 305 - 306.

23. ППВ, N 3179 и прим.

24. Там же, т. 9/2, с. 872.

25. PETRE R., KKD. Lund. 1901, bd. I, s. 251.

26. РГАДА, ф. 9, отд. 1, д. 13, л. 61 об. -62.

27. SILLTMANN D.N. KKD. Lund. 1907, bd. 3, s. 313; GYLLENSTERNA N. Op. cit., 1913, bd. 8, s. 84 - 85.

28. ППВ, т. 9/2, с 907.

29. RETRE R. KKD. Lund. 1901, bd. 1, s. 252, 42.

30. ППВ, т. 9/2, с 863 - 865.

31. WEIHE F. Op. cit., s. 42 - 43.

32. SILLTMANN D.N. KKD. Lund. 1907, bd. 3, s. 314 - 315; WEIHE F. Op. cit., s. 43.

33. SILLTMANN D.N. KKD. Lund. 1907, bd. 3, s. 315.

34. WEIHE F. Op. cit., s. 43.

35. PETRE R. KKD. Lund. 1901, bd. 1, s. 254, 255, 260 - 262, 267, 263, 264.

36. KRMAN D. Op. cit., s. 101.

37. ТРВИО, т. 3, с 197; WEIHE F. Op. cit., s. 49.

38. WEIHE F. Op. cit., s. 45, 46.

39. SILLTMANN D.N. KKD. Lund. 1907, bd. 3, s. 318.

40. PETRE R. KKD. Lund. 1901, bd. 1, s. 278.

41. ППВ, т. 9/1, с 207 - 208, 216 - 217, 225.

42. SILLTMANN D.N. KKD. Lund. 1907, bd. 3, s. 321.

43. РГАДА, ф. 17, on. 1, д. 91, л. 430 об.

44. KRMAN D. Op. cit., s. 104 - 105, 109, 114.

45. SILLTMANN D.N. KKD. Lund. 1907, bd. 3, s. 319.

46. GYLLENSTERNA N. KKD. Lund. 1913, bd. 8, s. 86.

47. БЕСПАЛОВ А. В. Сподвижники Карла XII. M. 2003, с. 97; Отечественная военная история с древнейших времен до наших дней. М. 2003, т. 1, с. 285.

48. ППВ, т. 9/2, с. 967.

49. SILLTMANN D.N. KKD. Lund. 1907, bd. 3, s. 322 - 323.

50. ТРВИО, т. З, с 206 - 207.

51. WEIHE F. Op. cit., s. 64.

52. KRMAN D. Op. cit., s. 112.

53. L. KAGGs dagbok 1698 - 1722. Stockholm. 1912, s. 135.

54. KKD. Lund. 1907, bd. 3, s. 335.

55. ППВ, т. 9/2, с 1086.

56. KKD. Lund. 1907, bd. 3, s. 335.

57. KAGG L. Op. cit., s. 135.

Permanent link to this publication: